Здесь все взрослые - [77]

– Конечно, почему нет? – согласился Эллиот.

Он несколько раз провел рукой по волосам и перебежал через дорогу, взял у Августа пиццу, пока тот отпирал дверь.

Берди работала проворно и быстро. На полу собралась внушительная горка волос Сесилии.

– Дела идут, – сообщила Сесилия, указав лицом на пол.

– Опусти подбородок, – попросила Берди.

– Я нашел твоего дядю, Эллиота, – сказал Август.

– Что? – Сесилия выглянула из-за стены волос.

– Привет, Эллиот, – кивнула Берди. – Приятный сюрприз.

Август достал из коробки кусок пиццы, переложил его на бумажную тарелку и аккуратно поместил Сесилии на колени, сам уселся в соседнее кресло и занялся своим куском.

– Я хотел с тобой поговорить, Берди. – Эллиот взял пиццу и разломил кусок пополам.

Берди подняла голову, ножницы застыли в руке. В зеркало она взглянула на Сесилию. Сесилии хотелось одного – чтобы люди перестали посвящать ее в свои тайны. Нет, не навсегда, хотя бы на время. Собственно, никаких тайн дядя ей не доверял. А на что она наткнулась в ящике его стола, Сесилия никому не сказала, значит, можно считать, она ничего и не видела.

– Что случилось? – спросила Берди.

Очки полуспущены на нос. Она старалась превратить Сесилию в картинку и делала это бесплатно. Своего дедушку Сесилия никогда не видела, даже не представляла, что он был за человек, но ей нравилось наблюдать, как Буля и Берди милуются на кухне, когда думают, что ее нет поблизости. Порой Сесилии казалось, что ее особое могущество – умение растворяться в пространстве и превращаться в серые обои. Катрин думала, что она будет держать язык за зубами. Август тоже. Эллиот позвал ее в дом, считая, что шарить по его ящикам она и не помыслит. Ее удел – статистка, главная роль не для нее. Даже сейчас акт превращения совершает Берди, а Сесилия – просто голова в кресле.

– Так что? – Берди продолжала щелкать ножницами.

Август держал пиццу перед ртом Сесилии, давал ей откусить кусочек и тут же убирал, чтобы на еду не попали волосы.

– Хотел поговорить с тобой о здании на углу, – продолжил Эллиот. – Не уверен, что мама знает, но его купил я.

– Правда? – Берди даже остановилась. – Ты же знаешь, что у Астрид это пунктик? Знаешь, конечно. Или нет? Она очень хочет, чтобы в нем что-то заработало, а я ей говорю – обязательно заработает. Значит, его купил ты?

– Да, – подтвердил Эллиот. – Именно так.

– Отлично! – одобрила Берди. – И что ты с ним надумал делать? Ведь у книжного магазина Сьюзен и у меня восемнадцать лет один и тот же хозяин. Еще до того, как я приехала в Клэпхэм. Да и «Спиро» здесь испокон веков. И Фрэнк. Для местных это очень важное событие, так что на тебе – большая ответственность. Тем более ты живешь здесь. Хозяева обычно держатся от своей собственности подальше. – Она снова занялась Сесилией, мягко опустила ей голову.

– Согласен, – сказал Эллиот.

– Что вы хотите тут построить? – поинтересовался Август. – Когда покупали, наверняка о чем-то думали?

– Все не так просто, – ушел от ответа Эллиот. – Я ведь купил недвижимость, а не услуги.

– Но вы же здесь живете, – напомнила Сесилия.

– Вам понадобятся сотрудники, – вставил Август.

– Этим деткам палец в рот не клади, – усмехнулась Берди.

– Вот бы открыть тут музей Инстаграма, – мечтательно произнесла Сесилия. – Есть места, которые для того и созданы, чтобы люди туда приходили, что-то снимали, а потом выкладывали в интернете.

– Ты это сейчас выдумала? – спросила Берди. – Разве такое есть?

– Есть, – подтвердила Сесилия.

– Думаешь, людям это нужно? – спросил Эллиот с озабоченными нотками в голосе.

Сесилия и Август переглянулись в зеркале и прыснули со смеху.

– Я знал, что ты шутишь.

Видно было, что Эллиот переживает. С ним такое часто случалось: что-то делаешь и сам знаешь – не то. А вот его брат, Ники, всегда делает то`, за редкими исключениями. Даже когда совершает вселенскую глупость, ему сходит с рук. Портер – то же самое. Его брат с сестрой могут вместо водных лыж встать на цементные плиты – и все равно заскользят по водной глади. У них есть важная черта – они уверены в себе. И эта уверенность позволяет им не думать о деньгах, не мечтать о большом доме, о нормальной жизни – с точки зрения окружающих. Когда Эллиот смотрел на экстравагантную женитьбу своего брата, на его крохотную квартирку или на отказ сестры вступить в брак хоть с кем-нибудь, ему становилось за них неловко, однако и за себя тоже – им явно не требовалось то, что требовалось ему, внутри у них работал какой-то двигатель, которого не было у него, который позволял им жить в своем ритме, а ему нравилось двигаться общей колеей. И в своей семье Эллиот чувствовал себя чудаком, потому что сначала женился, а потом завел детей, просчитал их появление на свет, и вообще, покупал кухонную утварь по каталогу.

Неужели причиной всего этого стал один разговор? Не может быть. Или может? Как устроен человеческий мозг? Один разговор может изменить ход жизни человека, может. Супруг или супруга говорят своей половине – мы разводимся. Или тебе звонят и говорят: твоя жена, сын или отец погибли, несчастный случай. Взять жизнь Боба Бейкера – один разговор начисто ее изменил. Может, и с Эллиотом так же?