Здесь мой дом - [8]

Широка страна моя родная,

Много в ней лесов, полей и рек.

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек…

Летом в Петрозаводске проходили спортивные соревнования. Их ждали, к ним готовились, «болеть» за своих спортсменов ездили чуть ли не все жители Матросов. Автобус, который сами сделали из полуторки, и два грузовика, оборудованные сиденьями, курсировали с раннего утра в город и обратно.

Особым успехом пользовались борцы. Таких аплодисментов, таких букетов цветов не доставалось никому из спортсменов. Август Йокинен, как всегда, был непобедим. В пятерку сильнейших входил и Отто Вяянонен. Сменщик Эйно — тракторист Микко Онаццу — побеждал в беге на 1000 и 1500 метров, Бернгард Ниеми первым переплывал залив от Бараньего Берега до пассажирской пристани — проводились тогда и такие соревнования.

…Важной задачей для коллектива лесопункта было расширение подсобного хозяйства. Увеличивали пахотные земли, осушали болота.

После работы и, конечно, по выходным дням все шли на коллективный огород. Родился интересный почин. На собраниях общественные организации брали обязательства внести свой вклад в полеводство. Члены Осоавиахима решили вспахать и посадить картофель на одном гектаре, члены МОПРа тоже взяли себе гектар, а члены профсоюза — целых 5 гектаров, поскольку эта организация была самая многочисленная.

Когда не было репетиции в клубе и неотложных дел дома, Эйно можно было найти на строительстве теплиц. Иногда приходила сюда помогать Айли — катила дочку в коляске, которую смастерил Эйно. Тогда отец отрывался от работы, брал девочку на руки, подбрасывал вверх и радостно смеялся. Айли красила стойки в теплицах, замазывала застекленные рамы замазкой, которую тут же готовила сама.

Теперь Айли работала в детских яслях — в новом светлом доме в центре поселка. С рождением дочери она пополнела, разрумянилась, улыбка не сходила с ее красивых губ. Когда выдавался свободный вечер и Эйно был дома, Айли отправлялась на ферму, помогала там до сумерек — у лесопункта уже было свое стадо из 50 коров.

Теплицы расположились на берегу Шуи под защитой леса, там, где была отличная земля. И вот весной у лесорубов появились свежие огурцы, лук, салат.

На полях подсобного хозяйства выращивали капусту, морковь, свеклу, турнепс. Осенью 1936 года заложили в овощехранилище 100 тонн отборного картофеля!

— Это только начало, дорогие товарищи, — говорил на празднике урожая заведующий подсобным хозяйством Арво Санкари (летом он работал в поле, зимой учился у Эйно управлять трактором). — Расширим наши теплицы, попробуем помидоры вырастить. Неплохо бы и пасеку наладить. В общем, ждем предложений, ждем помощников. Особенно надеемся на пионеров — тут для них нераскрытая книга природы. Комсомольцам спасибо за помощь, но хотим, чтобы их ряды увеличились…

Еще одна важная проблема требовала своего решения. В поселке не было водопровода, и воду приходилось возить в бочках из Шуи. А это значит, что две лошади и два человека были исключены из главного трудового списка коллектива. Стали думать о водопроводе. Руководство лесопункта собрало на совет рационализаторов, механиков, которые многое делали для улучшения условий труда, повышения производительности (показательно, что только в 1935 году рационализаторские предложения дали экономию в 43 тысячи рублей).

— Наступает весна, — заговорил начальник лесопункта Парикберг. — Но все наши заявки на металлические трубы пока не могут быть удовлетворены. В чем тут дело? Нам говорят: подождите, металл нужен Кондопоге, Беломорканалу. Правильно говорят, ничего не скажешь. И все же мы решили строить водопровод. Слово нашему чудодею-кузнецу Эйнару Викстрему.

— Я думал, думал и хочу сказать, что голова — это не только место для шляпы. Мой друг Иван Мартыненко просверлил три бревна: осиновое, березовое и сосновое. Не подумайте, что поперек, вдоль просверлил. Залили мы их водой, заткнули пробками. Хотите посмотреть, какое лучше держит воду? Нам кажется, сосна не подведет.

Все тут же пошли в мастерские, внимательно осмотрели четырехметровые бревна-трубы, поглядели на диковинное сверло, которое наращивалось по мере сверления и которым можно было просверлить отверстие диаметром двенадцать сантиметров.

— Ну как? — улыбнулся оживленный Парикберг.

— Да это же прямо стволы пушек! — воскликнул Эйно.

— А мы, браток, и сверлили с оглядкой на славный город пушкарей Петрозаводск, — пробасил Мартыненко, подмигнув собравшимся.

— Ай да молодцы, ай да выдумщики, — восхищался удивленный профорг Тауно Кокко.

— Завтра же Туоми начнет вам отборный лес возить. Отбирайте, Эйно, все, куда ткнет пальцем Викстрем, — сказал Парикберг.

— Надо траншею рыть, как только земля оттает, а за нас не беспокойтесь, — сказал Викстрем.

— Да на такое дело весь поселок подымется, стар и млад пойдет. Шутка ли, вода в доме будет, — торопливо заговорил технорук Плотников.

…Больше всего времени ушло на водонапорную башню. Фундамент клали из дикого камня, огромный бак делали из дерева самые опытные бондари.

На воскресник вышли сотни людей. Траншею вырыли раньше намеченного срока, сразу же стали укладывать деревянные трубы. Один конец бревна заостряли, обматывали тщательно сальниковой прокладкой, вставляли в расширенное отверстие другого бревна-трубы. Прежде чем зарыть траншею, подключили мотопомпу — опробовали трубы под давлением. Они вели себя отлично. Деревянный водопровод — длина его была больше километра — протянулся через весь поселок.