Заводная обезьяна - [36]

Что-то сжалось внутри Бережного туго, как пружина. "Спокойно, - приказал  он себе. - Прежде всего спокойно". Быстро дошел до  угла,  повернул  в  боковую улочку, узенькую, залитую, солнцем. Пустынная щербатая лестница бежала вниз. Он бросился напротив - лестница бежала вверх - и увидел Зыбина.    

Юрка сидел на корточках и чесал  за  ухом  у  кошки.  Кошка,  пушистая, трехцветная, развалилась на теплом камне в сладкой неге.    

- Ты что?! - не помня уже себя от ярости и страха,  зашипел  Бережной. - Ты что?! Деньги бережешь, да? Ты что задумал?!    

Юрка, не подымаясь, смотрел на него снизу вверх, только  взял  на  руки кошку и все чесал  ей  за  ухом.  В  самый  первый  миг  волнение  Бережного передалось и ему, и в эту  минуту,  еще  до  слов  Николая  Дмитриевича,  он старался успеть понять причину  такого  волнения.  "О  чем  он  говорит?"  - пронеслось в его голове. Потом он понял и встал.  Он  стоял,  низко  опустив голову, в пустом ущелье каменной солнечной улочки, бегущей  в  гору,  и  все чесал у кошки за ухом. Набат гудел в его голове, как на пожар. Он понял, что бросится сейчас на Бережного и будет бить его мордой об эти солнечные камни. И тогда он закинул голову, вздохнул глубоко и, круто повернувшись,  помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, крепко прижав к себе кошку, ничего не видя впереди, не слыша крика за  спиной.  Он  бежал  все  вверх  и вверх, мимо молчаливых каменных домиков с решетчатыми ставнями, мимо  редких людей и маленьких автомобилей у обочин,  мимо  высоких  каменных  заборов  с карнизами из колючей проволоки и битого стекла и опять мимо домов  и  людей, все вверх и вверх, крепко прижав к себе кошку, словно в  кошке  было  теперь все спасение.    

Дома кончились. Он выскочил на шоссе, пересек его и бежал редким лесом. Солнце катилось за ним, прыгая из-за деревьев и каждым прыжком ослепляя его. Лучи били по стволам, как палка мальчишки по жердям забора, и, избитый  ими, оглушенный нестерпимой трескотней тени и света,  он  упал  вниз  лицом  в колючую и пыльную траву.

Капитан тщетно пробовал успокоить первого помощника.    

- Ну, хорошо, допустим, вы правы, - горячо возражал  Бережной,  -  тогда зачем он уходил незаметно из магазинов? Почему не тратил деньги?  Почему?  А когда я раскусил его, он понял, что попался, и бросился бежать!    

- А с чем он попался? - спросил Арбузов.    

- Ну, как же... Я же  рассказывал...  Я  вижу  -  нет  его,  туда-сюда, заглянул в переулок, вижу - сидит, притаился, кошку гладит...    

- Ну, а попался-то он с чем? С кошкой? - перебил Арбузов, и в голосе  его уловил Бережной нотки раздражения.    

"Ах, вот оно что! Все, значит,  на  меня  валишь,  Павел  Сергеевич,  - подумал Бережной. - Чистым остаться хочешь. Понимаю!.."    

- Хорошо. - Ладонь Николая Дмитриевича  припечатала  стол. -  Факт  есть факт. А факты - упрямая вещь. Все вернулись из города. Так?  Так.  Зыбин  не вернулся...    

- И доктор не вернулся, - перебил Арбузов.    

- Как? - опешил Бережной.    

- Вот так! Где доктор?    

- Он был со мной... все время... Но после этого, ну,  с  Зыбиным...  Мы потерялись как-то. - Пот выступил на  лбу  Николая  Дмитриевича,  подступала какая-то дурнота: "Выходит,  и  доктор..." - Но  доктор  вел  себя  совершенно нормально...    

- А Зыбин ненормально?    

- Доктор покупал разные вещи... Быка купил...    

- Какого быка?     - Ну, игрушку...    

- Значит, если ты купил какую-нибудь дребедень, ты честный  человек,  а если не купил - подлец? Так, выходит?..    

- Павел Сергеевич, - тихо сказал Бережной. - Мы с вами не маленькие  дети и прекрасно все понимаем. Так давайте же подумаем  сообща,  как  нам  дальше действовать...    

- Действовать буду я, - резко оборвал его капитан.    

"Эх, капитан, капитан... Я считал, ты умней...  И  на-ка!  "Действовать буду я!" Ну, действуй. С тебя и спрос теперь... Даже жалко парня",  -  думал Бережной, закуривая в своей каюте.    

Весть о том, что Иван Иванович и Юрка не  вернулись  из  города  и  что Бережной считает, будто Юрка убежал вообще,  облетела  траулер  с  быстротой необъяснимой. В каютах и на палубе только об этом  и  говорили,  но  спорили мало: никто не верил, что Юрка мог убежать. Только Сережка Голубь,  толкаясь среди рыбаков,  ожидавших  на  корме,  когда  подойдет  мотобот,  выкрикивал злорадно:    

- Слыхали? Наш общий друг,  дельфиний  защитничек,  мотанул  -  и  будь здоров! Всем товарищам пламенный привет...    

Подошел Ваня Кавуненко.    

- На тебе совсем новые брюки, Голубь, -  сказал  Ваня,  -  надо  беречь хорошие вещи, не пачкать их. Ты меня понял?    

В каюте № 64 настроение было унылое.    

"Конечно, он резок в некоторых своих  высказываниях,  но  ведь  он  наш человек, - размышлял Фофочка. - А как он тогда о  жене  говорил...  Не  могу поверить..."    

- Абсолютная чепуха, - говорил Сашка. - Допускаю, заблудился...    

- Где заблудился? Весь город - пять квадратных километров,  -  возразил Фофочка.    

- А скорее всего подрался. Ходит с битой мордой.  Может,  и  в  участок попал, - вслух рассуждал Хват. - А может, просто  перебрал.  Косому  совестно возвращаться... Спит где-нибудь под кустом ракитовым...