Заверните мне луну - [30]

На всякий случай.

Я поправила бюстгальтер, выгодно подчеркивающий мои формы, приподняв грудь и выпятив ее вперед, и поцеловала Леонарда, который изо всех сил вырывался. Он спрыгнул с кровати и дал деру на случай, если я бы полезла еще и обниматься. По нему было видно, что он пребывал не в духе. Я взяла бархатное платье, покрытое кошачьей шерстью и бросила его в бак для грязного белья. В зеленом я действительно смотрелась лучше.

„О Боже, что я делаю?“

В такси меня трясло. Водитель оказался неболтлив, и это радовало меня. Не сказав ни слова, он включил обогреватель. Я молилась, чтобы не вспотеть. Он остановился у красивого многоэтажного дома в районе Доннибрук (один из самых престижных районов Дублина).

— С вас восемь фунтов, милочка.

Я стала искать деньги и протянула ему десятку.

— Сдачи не надо, пробормотала я, одновременно пытаясь взять сумку и открыть дверь. Меня охватило неловкое возбуждение. Отъезжая, водитель помахал мне рукой. Мне тут же пришла в голову мысль перезвонить ему, но я не стала этого делать. Вместо этого я наблюдала, как он удаляется. Я выдохнула, словно олимпийский бегун перед дистанцией. Так и было. Я ощущала себя, будто захожу в логово тигра. Я позвонила в дверь.

— Открывай от себя. Я на четвертом этаже. — В голосе Рона чувствовалась радость. Я надавила на дверь, и она с легкостью поддалась. В конце коридора висело большое зеркало, и я увидела, как вхожу. Лифт открылся передо мной, и я осторожно ступила в него. Я нажала на кнопку с цифрой 4. Двери закрылись.

Последний шанс уйти.

У его двери я почувствовала себя глупо. Рон ожидал моего стука. Я же ожидала знака от Джона. Ничего не происходило. Я прикусила язык и подняла руку. Дверь открылась до того, как я успела дотронуться до нее. На Роне был фартук с изображением утки в кепке повара. Он улыбался.

— Привет, — ухмыльнулся он, — выглядишь потрясающе.

Страха как не бывало. Дверь распахнулась, и на пороге меня встретил нежный поцелуй. Рон принял у меня пальто и провел в гостиную с высокими потолками, белыми стенами, темным деревянным полом. Стены были увешаны броскими картинами. В центре комнаты стоял дорогой диван, обитый бархатом шоколадного оттенка. Перед ним находился большой темный камин, отделанный деревом. Телевизор и музыкальный центр занимали целый угол комнаты. Больше в ней ничего не было. Сногсшибательно. Квартира была гигантской. В ней даже имелась отдельная столовая. Последняя оказалась меньше гостиной, однако тоже впечатляла. Мы ели блюда, какие может приготовить лишь самый знаменитый шеф-повар, а не адвокат. Я пребывала в некотором замешательстве оттого, что он видел, где я обитаю. Наверное, он подумал, что я скупаю дома под снос.

— И что скажешь? — спросил он с ухмылкой.

— Слов нет. Как в музее. Чертовски красивом музее.

Рон рассмеялся.

Я несколько возмутилась, ведь то была вовсе не шутка.

— Я имел в виду ужин, — сказал он, поняв мое смущение.

— Ладно, я тупица, — призналась я.

— Я очень рад, что дом тебе понравился. — Рон снова улыбнулся, и показался мне еще красивее.

Я бессознательно улыбнулась в ответ.

После ужина мы перебрались в гостиную, устроившись на мягком диване с бокалами вина. Я радовалась, что не пожалела на него денег.

Рон рассказывал мне о своем прошлом, о школе и причине выбора своей профессии. Было ясно, что он, как и мой друг Ричард, из богатой семьи. Однако в нем в той или иной степени жил бабник: это сразу бросалось в глаза. В тот вечер он хотел позабавиться со мной, а после второй бутылки вина и я уже была не прочь поразвлекаться с ним. Мы говорили о Мадонне. Не спрашивайте почему. Разговор достиг логического завершения, и мы оба ощущали нависший над нами поцелуй. Мы одновременно поставили бокалы на пол и повернулись друг к другу. Рон положил руку мне на шею, я ощутила его тепло. Он притянул меня к себе, и я поддалась. Это был нежный и долгий поцелуй. Его рука скользила по моей спине, и когда она оказалась на пояснице, я чуть не взорвалась. Мы медленно разделись. На диване было так приятно лежать. А его тело, прижимающееся к моему, делало это ощущение еще приятнее. „Боже, я делаю это. Я действительно делаю это!“

Мы перебрались в спальню — и я снова попала в сказку: в комнате горели свечи. Увидеть и умереть. Но это лирическое отступление. Рон положил меня на кровать, мягкую и манящую. Очевидно, он являлся примерным хозяином, и я отметила про себя, что пора бы обновить свое постельное белье. Потом я перестала соображать. Рон был мил, внимателен, страстен, сексуален, и нам было очень хорошо. Еще три недели назад мы не знали друг друга, а теперь находились во власти этой ночи музыки, свечей, вина, роз и великолепного секса.

Позже Рон заснул, а я сидела на холодном мраморном полу его ванной и плакала по мальчику, который почти два года ждал близости со мной. Романтика, дарившая мне наслаждение, улетучилась, когда я испытала оргазм. Волшебство оказалось всего лишь изощренным трюком. На меня обрушилась страшная, отчаянная тоска, словно меня сбил грузовик. Я не смогла вернуться в спальню, поэтому ушла среди ночи, словно неверная жена.