Зарницы над полигоном - [23]

— Прежде чем ссылаться на других, давайте разберемся у себя. Поднимем свои резервы. А они у нас есть. Если, скажем, не хватает одного номера в каком-то расчете, то почему бы не перебросить с другого? У нас специалисты широкого профиля, если не все, то большинство. И к тому же вы забыли о составлении графиков, взаимозаменяемости.

— А что планы? Лишь бы написать? — отозвался офицер Бондарев.

— Бумага все вытерпит, — поддержали его другие.

Однако майор стоял на своем. Он знал, что работа вслепую, не продуманная заранее, приводит не только к задержкам, но и к срыву.

Недостатки в работе Гиса Ажакович теперь видел как на ладони. Многие из них можно бы устранить, но как быть с теми, которые тянутся корнями к людям других подразделений — к шоферам, например, на диспетчерский пункт?

Ночью объявили учение. Прошло оно обычно, и потому, видно, многие офицеры были в то утро спокойны. Не ожидали, что в дверь постучится посыльный, что придется краснеть перед командиром и отвечать за ночную работу.

Собравшиеся заняли места на диване и на стульях у окон. Командир сообщил всем, что разбор учений проведет майор Шамиков.

Некоторые офицеры переглянулись между собой с недоумением.

Майор вздумал их учить работе с техникой? Будто бы они не разбираются сами. Да нет, надо же! Он, кажется, перепутал свои обязанности? Ну что ж, посмотрим, чем он будет потчевать? Это даже интересно.

Шамиков спокойно встал, отложил в сторону прозрачный карандаш с плавающей в нем рыбкой и начал:

— Мы вчера провели очередное учение. Что оно показало?

И вот то, что оно показало, он выразил в процентах. И сделал вывод:

— Если рассчитывать на будущее, то мы должны с каждым учением повышать боевую готовность. Для этого все подразделения должны работать по единому плану.

Офицеры оставались пока безучастными к его словам: то, что говорил он, не было открытием.

Майор подошел к графику. Начал спокойно, обстоятельно:

— Квадратами я обозначил расчеты, они все участвуют в боевой работе. Под номером один — штаб, наш мозг. Он думает, планирует, от него зависит весь ход работы. Если ошиблись в штабе, то ошибаются все. Под номером два — водители, наши ноги и руки. Они подают технику, они обеспечивают ее вывоз. Кто, как не они, должны получать задание от штаба и заранее планировать свою работу? Расчет КИС я определяю сердцем. Но без тесного взаимодействия друг с другом мы жить не можем. И вот я считаю нужным остановиться на ошибках каждого расчета…

Кое-кто недовольно заворочался на месте, послышалось редкое покашливание: началось самое неприятное. Каждый теперь прикидывал в уме свои просчеты, отыскивал ошибки. Кто знает, за что придется держать ответ?

Уже после первых замечаний майора командир поднял капитана Бондарева, и тот, краснея, стал отчитываться за свои упущения. Надо было отвечать прямо: почему, скажем, расчет приступил к работе, не имея необходимых инструментов? Что скажете вы, товарищ Тарасов? Кто за это будет спрашивать, может, комиссию ждете?

И клубок постепенно разматывался; там, где натыкались на камень, сдвигали его, шли за ниткой.

Офицеры теперь вставали один за другим, отчитывались; на майора посматривали искоса. Иные не хотели сдаваться сразу, пытались уколоть политработника необъективностью, но он спокойно выкладывал факты, а факты — вещь убедительная.

Уже на выходе из кабинета кто-то сказал:

— Ну и майор, хотя бы предупредил, а то как снег на голову.

В общем, взбаламутил он кое-кого. Мы, правда, никому не сочувствовали. Взбаламутил? Может быть, и да, но зато дела у нас пошли лучше. На первом же партийном собрании состоялся принципиальный разговор об улучшении хода регламентных работ. Коммунисты потом с большим одобрением говорили о заместителе командира по политчасти:

— Не отступил, не побоялся трудностей.

А майор Шамиков по-прежнему каждый раз бывал с нами на регламентах, так же, как и мы, не досыпал ночей, и возвращался под утро с покрасневшими глазами. Он видел все сам, где нужно — вмешивался, на одних напирал, к другим обращался с просьбой. Он болел душой за боевую готовность, за четкую организацию регламентных работ. Он по-партийному вторгался в нашу жизнь.

Бывали и у него ошибки, промахи, да и мы не хотели делать из него безошибочного человека. Но, имея с ним дело, мы готовы были ему помочь в любое время. А главное — он преподнес коммунистам, в особенности нам, молодым, хороший урок партийной принципиальности и непримиримости к недостаткам. Многие ведь и раньше видели их, знали свои слабости, не хуже его разбирались во всех тонкостях работы. Но никто не решался обнажить ошибки с такой прямотой и откровенностью.

ПОЧЕМУ НЕ ЗАЖГЛИСЬ ОКНА

День наступал жаркий и тихий, раскаленное солнце уже стояло над садом и начинало припекать спину. Петр выкупался, смотал ольховую удочку, достал из воды пойманного карпа и пошел домой.

За этот год многое здесь изменилось. Ему казалось, что лощины расползлись, избы стали ниже, зато новые кирпичные постройки в центре села выделялись своими высокими крышами.

Поднявшись на взгорок, Петр пересек пыльную дорогу, и, войдя в прохладные сени, отдал матери карпа, а сам пошел в дом.