Запретные миры - [9]

И тут жестоко израненный демон Мазириана, только силой воли продолжающий жить, дополз до врага. Окровавленные, изломанные лапы мертвой хваткой вцепились в чешуйчатую мускулистую лодыжку.

Демон-охранник остолбенел. Потом он начал медленно разворачиваться, будто не мог поверить в такую наглость. А Мазириан — откуда только силы взялись — поднялся на ноги.

Истекая кровью, шатаясь, стоял он на подгибающихся ногах. Левая рука со щитом бессильно повисла. Но правая оставалась твердой. Зачарованное лезвие полоснуло по толстенной шее демона и прорубило чешую. Посыпались ослепительные голубые искры, красиво подсвечивая хлынувшую струю бурой крови. Демон подслеповато заморгал глазищами. Он хотел взреветь, а может быть, завыть, но перерезанное горло издало только свист и бульканье.

На миг они замерли так: волшебник, занесший меч для нового удара, — и ошарашенный демон. Потом демон всем весом обрушился на противника, обезумев от ярости, помня только одно: сломать, раздавить! Но Мазириан опередил его: он подставил меч, уперев рукоять в бедро, и демон сам наколол себя на магическое острие, как бабочку на булавку. Стены содрогнулись от вырвавшегося-таки вопля. Огромная красная туша заколыхалась, развоплощаясь. Мазириан, с трудом выдернув меч, ударил еще раз — последняя вспышка, и демон отправился в свой родной мир, где не был уже, наверное, миллион лет.

А другой демон — истекающий кровью демон Мазириана — одобрительно усмехнулся. Он тоже начал развоплощаться и удерживался в Запретном Мире лишь силой воли; слова давались ему с трудом. Но все же демон выговорил:

— Неплохо, Маззи… Через тысячу лет вы… вызывай опять… Всего…

И его не стало.

А Мазириан бессильно опустился на пол. Меч выпал из ослабевшей руки. Того и гляди он мог провалиться в беспамятство; рана в боку все кровоточила, и он просто истек бы кровью. Откуда-то из-за границ поля зрения уже наползала тьма.

Но тут он попытался опереться на сломанную левую руку. Вспышка боли чуть отрезвила. Мутными глазами волшебник посмотрел на огромный сундук. Он вспомнил — что-то очень важное связано с этим сундуком. Но очертания сундука еле угадывались за непонятной, раздражающей огненной завесой. И волшебник поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к нему, зажав в кулаке ключ из Проклятого Склепа.

О том, что было потом, милосердная память сохранила только обрывки.

…Он делает шаг вперед и сразу по колено погружается в кипящую лаву. Это больно, ужасно больно, и он кричит. Кричит бессмысленно и жалобно, как раненое животное.

…Он бредет сквозь жидкий огонь, корчась от боли. Шаг, еще шаг… Кажется, плоть на его ногах уже обуглилась и сейчас отвалится от костей. Но вот, наконец, пламя остается позади. Он падает ничком. Пальцы вытянутой вперед руки касаются шершавого бока сундука, и это успокаивает.

…Он пытается вставить намертво зажатый в руке ключ в замочную скважину, все время оскальзываясь в луже собственной крови. Пальцы свело судорогой, они плохо слушаются. Наконец замок щелкает, открывается и с громким лязгом падает. Он сует руку под крышку, отпихивает что-то длинное и кожаное; пальцы смыкаются на прохладном горлышке бутыли.

Странно, но горлышко чуть промялось под рукой. По руке словно пробежал разряд — в него хлынула животворная энергия. Боль от ожогов сразу приутихла, в голове прояснилось. Тьма отступила, хоть и продолжала маячить где-то на заднем плане. Мазириан пришел в себя.

Оглядевшись, с трудом ворочая головой, он с минуту обалдело смотрел на шипящую лаву. Вот это да! Похоже, он в беспамятстве добрался до… Ну конечно! Вот он — вожделенный клад Катакомб! Мазириан вытащил окрепшую руку с бутылью из сундука и осмотрел ее в тускло-красном свете бурлящей лавы.

Впрочем, свет оказался не нужен — бутыль сама по себе испускала тихое светлое сияние. Но куда ярче было сияние, не видимое глазу: бутыль мягко пульсировала от сокрытой в ней Силы. Какой-то эликсир. И могущественный, раз одно прикосновение привело его в себя!

Он прижал горлышко бутыли к пересохшим губам и глотнул. Попытался глотнуть. Из бутыли не вылилось ни капли!… Волшебник потряс ее — никакого бульканья. Он пригляделся внимательней — похоже, бутылка и ее содержимое составляли одно целое. Что-то он слышал о таких эликсирах; какой-то очень старый фокус… Ну что ж, почему бы и не попробовать?

Чувствуя себя полным дураком, Мазириан впился зубами в прохладный округлый бок бутыли. И она подалась! Откушенный кусок посудины мгновенно стал жидкостью у него во рту, мягким пламенем прокатился по пищеводу. И сразу начисто прошла боль от ожогов, зато вдруг заболела левая рука: восстанавливались нервы.

В несколько секунд Мазириан проглотил всю бутыль. Теплое сияние окутало его. Представилось, что он греется под ласковым, не слишком жарким солнцем на опушке любимого Асколайского леса. Потом тепло пошло на убыль, и волшебник отчетливо ощутил, как вливается в него магическая сила. Да, это и правда был сильный эликсир!… Сияние погасло, и он поднялся на ноги. Все раны затянулись, кости срослись, и энергия переполняла его.

Мысленно поблагодарив создателя Миров за эликсир, волшебник склонился над сундуком. Внушительный на вид сундук оказался неглубоким и почти пустым: там лежали только широкая сабля в кожаных ножнах и слабо мерцающий темно-зеленый изумруд.