Заповедными тропами зарубежных стран - [86]
Еще два-три часа утомительной езды, утомительной потому, что глазу не на чем задержаться, а над нагретым асфальтом плавится сверкающее марево, и мы замечаем, что пейзаж вдруг как-то незаметно изменился. Исчезли постепенно редкие акации, не видно больше и приветливых домиков фермеров. На смену им пришли заросли низкорослых, корявых, переплетенных кустарников. Местность становится более плоской, и кустарник заливает ее все гуще и гуще, бесформенный, безлистный, странно похожий на необозримые завалы старой колючей проволоки. Это и есть буш, или, как его еще выразительнее называют, скрэб. Мы подъезжаем к Цаво.
Дальше дорога идет узким коридором между двумя самостоятельными частями Национального парка — Западным и Восточным Цаво. Этим же коридором параллельно шоссе проходит и железнодорожная линия — восемьдесят лет назад здесь работал проводником шотландский парнишка, впоследствии известный охотник Джон Хантер. Похоже, железная дорога с тех пор изменилась мало: лишь раз в сутки тишину нарушает тихоходный паровоз, с усилием тянущий по единственной колее пять старомодных вагонов. Все грузы из порта Момбасы в Найроби везут сейчас по прекрасному асфальту шоссе, это дешевле и быстрее.
Проезжий коридор не отгорожен от заповедной территории. Да и незачем — свернуть туда нельзя: буш стоит непроходимой стеной.
Но близость парка, дыхание гигантского резервата уже ощутимо: на одном из округлений шоссе мы вдруг видим слона. Он спокойно стоит у самого асфальта, не обращая ни малейшего внимания на проносящиеся тяжело груженные могучие грузовики и легковые автомобили. Чувствуется, что слон «у себя дома».
Однако до въезда в парк еще далеко. Мы проезжаем небольшой городок Мтито, состоящий всего из трех десятков невзрачных одноэтажных домов, где единственная яркая точка — заправочная станция и магазин сувениров. Затем Вой, городок чуть побольше, с каким-то заводом, трубы которого видны в отдалении. И только потом неожиданно перед нами возникает перекресток, первый настоящий перекресток за весь долгий путь. Поперечное асфальтовое полотно с обеих сторон в сотне метров упирается в массивные ворота. Это главный въезд в национальный парк Цаво. Направо — Западный Цаво, налево — Восточный. Правая дорога ведет к отелям Килагуни-Лодж, левая — к Вои-Лодж и научно-исследовательскому центру парка. Мы поворачиваем налево.
Ворота парка — внушительное сооружение. Два въезда, перекрытые шлагбаумами, билетная касса, контрольно-пропускной пункт. Над воротами, издали бросаясь в глаза, возвышаются два громадных черных профиля носорогов. Это эмблема Цаво. Такого же, но медного носорога мы видим и на форменной фуражке охранника, поднимающего шлагбаум перед нашей машиной. Стройный, подтянутый кениец наклеивает пропуск на лобовое стекло и приветственно подносит руку к козырьку. Проходит еще несколько секунд — и мы на территории парка.
Сразу за воротами асфальт кончается. Машина легко идет по ухоженному, ровному грейдеру, кирпично-красному от цвета латеритовой почвы. Дорога неширокая, и местами подступающий к ней вплотную буш протягивает свои серые колючие ветви к самым окнам машины, угрожая расцарапать лицо. На первой же развилке — внушительный каменный монумент с указателем дорог и перечнем главных правил поведения посетителей в парке. Прочитав их, мы узнаем, что на территории парка мы находимся на собственный страх и риск и что администрация не отвечает за нашу безопасность. Кроме того, до нашего сведения доводится, что нельзя подъезжать близко к животным, нельзя пересекать дорогу слонам, нельзя выходить из машины, съезжать с дороги. Словом, разрешено только сидеть в автомобиле и смотреть. Что же, мудрые правила!
Блестящие скворцы — самые обычные птицы Восточной Африки
Фото А. Банникова
Еще с час мы едем однообразным бушем, оставляя за собой легкое облачко красноватой пыли. Вдоль обочины быстро бегут и срываются из-под самых колес цесарки и франколины; через дорогу, едва не задевая радиатор, то и дело перепархивают стайки отливающих металлом блестящих скворцов и черных буйволовых ткачей; по ветвям, не обращая внимания на длинные колючки, ловко лазают красноклювые токи; высоко в небе застыли на неподвижных крыльях грифы. Машина пересекает небольшую поляну в буше, и мы видим у самой дороги табунок импал: безрогие самки и несколько в стороне хозяин гарема, прекрасный взрослый самец с длинными лировидными рогами. Стоит машине затормозить, как антилопы прерывают полдневный отдых, встревоженно поднимают головы и под щелканье наших аппаратов неспешно отходят под прикрытие кустов. Звери в Цаво гораздо осторожнее, чем в Нгоронгоро или Найроби-парке.
Дорога то поднимается на пологий склон, то снова тонет в буше, где нет обзора. Солнце по-прежнему прямо над головой, и окружающая местность поэтому кажется плоской, лишенной теней, бесцветной. Но вот совершенно неожиданно дорога сворачивает к очередному холму слева, резко берет в гору, и мы, еще ничего не видя, чувствуем, что добрались до места. Несколько минут — и машина въезжает в ворота, на гравийную дорожку, по обе стороны которой высятся громадные канделябры молочаев и багрянцем полыхают заросли цветущей бугенвиллеи. Прямо перед нами отель, каменная лестница, просторные веранды со столиками, витрины с копьями, щитами и мечами масаев. Везде цветы, прохлада, пение птиц. Поразительный контраст после душного буша, пыльной дороги, жары и утомительного солнца. А потом в ожидании ленча мы долго сидим в легких плетеных креслах, положив ноги на каменный парапет веранды, наслаждаясь покоем и прохладой и глядя, как подъезжают к отелю машина за машиной, машина за машиной и из них выходят люди, по-разному одетые, разного возраста, говорящие на разных языках. Трудно поверить, что находишься в самом центре совершенно безлюдной, почти безводной, дикой местности.
