Заповедными тропами зарубежных стран - [85]

Там, где дорога прорезает заросли колючего кустарника, мы, конечно, встретили странных маленьких серых птиц с непропорционально длинными узкими хвостами. Смешно волоча за собой по воздуху эти хвосты, птицы поодиночке перелетают из одного куста в другой, где мгновенно исчезают из виду, ловко нырнув в переплетение ветвей. В глубине куста они снова собираются в тесную стайку и тщательно обследуют каждую ветку. Это птицы-мыши. Они настолько своеобразны и не похожи на других птиц, что их выделяют в отдельный отряд, насчитывающий всего шесть видов.

Большинство птиц, которых мы встречаем в лесу или зарослях кустарников, окрашены чрезвычайно ярко. Блестящие скворцы сверкают металлическим отливом спины и красно-оранжевыми брюшками, кукушки и голуби неожиданно оказываются оливковыми и зелеными, в окраске оперения нескольких видов ткачиков и вдовушек преобладают красный, черный и желтый цвета в самых разных сочетаниях. Поразительные переливы синего, фиолетового, изумрудного и черного цветов в оперении нектарниц невольно наводят на мысль о драгоценных камнях. Не отстают от них многочисленные сизоворонки, щурки, бородатки и зимородки. Глаз едва успевает отмечать сочетания самых невероятных цветов. А ведь это необходимо для последующего определения: страшно интересно знать, каких же птиц удалось увидеть за день? С трудом успеваем записывать даже самые короткие наблюдения.

Дорога снова выводит нас к самому берегу озера. Берег, пустынный, плоский, покрыт засохшим илом и белыми пятнами выкристаллизовавшейся соды. С удивлением мы замечаем две темные человеческие фигуры, согнувшиеся у самой воды. Рядом стоят большие корзины.

Что делают здесь люди? Ведь хождение по парку строго запрещено! Наше недоумение рассеивает сопровождающий нас местный орнитолог Джон Хопкрофт. Оказывается, на озере производится организованный сбор перьев фламинго. Из этих перьев затем изготовляют великолепные сувениры — искусственные цветы. Тут же вспоминаем, что накануне любовались такими цветами в отеле, где мы ночевали. Цветы сделаны с большим мастерством и действительно красивы. И очень дороги. Вероятно, покупатели — туристы и не подозревают, сколь эфемерна их покупка: ведь розовый цвет перьев довольно скоро пропадает.

Следующая наша остановка — у устья маленькой речки, сбегающей с покрытых лесом гор. Здесь свежая зелень, неглубокая вода чиста, а илистая отмель сверкает жирным черным блеском; никаких признаков соды. На отмели кормится множество куликов и все «европейцы» — турухтаны, травники, большие улиты, фи-фи, черныши. На воде горстка африканских красноклювых шилохвостей теряется в массе наших широконосок и чирков-трескунков. Как странно и приятно встретить их здесь!

Озеро Накуру — одно из главнейших мест зимовки перелетных птиц Европы и Азии, место отдыха на длинном и трудном пути. На озере широко проводится кольцевание, начатое по инициативе Восточно-Африканского общества по изучению природы в 1967 г. С тех пор окольцовано несколько тысяч птиц, преимущественно зимующих куликов. Ведь коренных африканцев кольцевать не имеет смысла — они никуда не летают. Есть уже и интересные возвраты колец, например турухтан, окольцованный на о. Накуру, спустя три месяца был найден около Якутска.

Мы заканчиваем наш путь у небольшого, очень простого деревянного домика, покрашенного зеленой масляной краской. На открытой веранде перед домиком — несколько скромных, плетенных из бамбука кресел. С веранды открывается вся панорама озера: темно-зеленые склоны гор, покрытых лесом, спокойная гладь озера и бесконечные, бесчисленные стаи фламинго…

Это павильон Джомо Кениата, президента Республики Кения. Старый человек, за плечами которого годы политической борьбы, годы тюрем и гонений, на которого возложена вся верховная власть в государстве, каждую неделю приезжает сюда отдохнуть, наблюдая жизнь птиц.

Национальный парк Цаво

A. Г. Банников, B. Е. Флинт

Въезд в национальный парк Цаво.

Фото А. Банникова

Если выехать из Найроби по шоссе, ведущему в Момбасу, миновать длинные серые здания и склады цементного завода, миновать огромные серебристые цистерны бензохранилища и поворот к аэропорту, попадаешь на широкую, слегка всхолмленную равнину. Трава здесь всегда жесткая, редкая, как бы неживая, а карликовые акации с плоскими верхушками, равномерной осыпью покрывающие холмы, кажутся темными точками на серовато-желтом фоне. Справа вдоль шоссе тянется высокая проволочная изгородь на тонких бетонных столбах-опорах. Изгородь подступает к самому полотну дороги, и за ней видны группы пасущихся газелей Гранта и Томсона, а на возвышениях — застывшие странные силуэты конгони. Изгородь окаймляет восточное крыло Национального парка Найроби и препятствует животным выходить на шоссе.

Через полчаса изгородь кончается, а с ней исчезают и пасущиеся антилопы. Местность теперь кажется совершенно безжизненной, и это ощущение не нарушают ни асфальтовое шоссе, ни редкие купы деревьев, среди зелени которых видны белые стены и черепичные красные крыши домов. Это фермы, где разводят, вернее, пытаются еще разводить скот. Земледельцу здесь нечего делать — слишком сухо, нет воды, и маленькие оазисы, окружающие фермы, — это единственные пятна настоящего зеленого цвета.