Заповедь - [9]
— Отец Ирбека был отличным воином, — воспользовавшись паузой, вставил Хамат и тут же начал свой очередной рассказ из Русско-турецкой войны.
Тридцать пять лет назад Хамат вместе с десятком других аульчан добровольцем вступил в дивизион осетинских всадников, принимавших участие в войне с турками на Балканах. Это был самый яркий период в его жизни. И если Хамат открывал рот, никто не сомневался: он вновь будет говорить о болгарах, о турках, о смелых рейдах в тыл врага, о подвигах настоящих джигитов. Но ему прощали эту слабость — из всех ушедших из аула на войну за свободу болгар возвратились только он да Дзабо, возвратились, увешанные Георгиевскими крестами.
— Эти-то, незнакомцы, сюда идут, — хрипло произнес Дахцыко.
— Идут, говоришь? — Асланбек приложил руку к глазам...
Если сам почтенный Асланбек заинтересовался незнакомцами, то не грех и всем остальным посмотреть на них. Незнакомцы медленно поднимались в гору, приближаясь к нихасу. Впереди, положив руки за спину, шел пожилой горец. Уже была видна его пышная борода. Следом за ним двигались остальные...
— Один остался возле арб, — заметил Иналык.
Хамату не терпелось продолжить рассказ, и он, кашлянув дважды, вновь заговорил:
— Ну а вы, почтенные, знаете, какой гордый Дзабо.
— Извини, Хамат, — прервал рассказчика Асланбек и, кивнув на незнакомцев, сказал: — Кем бы они ни были, встретим их как полагается. Они — гости аула, выскажем им наше уважение...
— Не сомневайся, Асланбек, — сказал Хамат. — Не подведем тебя.
На нихасе воцарилось молчание... Достигнув поляны, пожилой горец, не оглядываясь, ладонью руки остановил своих спутников, а сам приблизился к старикам. Все почтительно поднялись. Один Асланбек не шелохнулся. Горец остановился в пяти метрах от них.
— Да будут дни ваши светлы! Да будет жизнь ваша длинна и красива! — произнес он традиционное приветствие.
Асланбек слегка приподнялся с места:
— Пусть добро и счастье сопровождают и твои шаги, добрый человек!
Незнакомец, видя, что старец хочет встать, жестом попросил его не делать этого:
— Сидите, сидите, не князья мы, не такие уж знатные люди, чтобы почтенный горец встречал нас стоя.
— Разве мы не осетины? — возразил ему Асланбек. — Или забыли обычаи отцов наших? Гость — божий дар. Не встретить его, как подобает горцам, — значит, навеки опозорить свое имя... Проходи сюда, садись рядом с нами, дорогой гость...
Незнакомец попробовал протестовать, сказал, что он может и постоять, что он недостоин такой чести, да старики усадили его. Поговорили о погоде, о том, что весна нынче ранняя, что реки могут выйти из берегов и тогда жди беды. Но на небе есть еще добрые силы, и они не дадут погибнуть горцам. Гость держал себя чинно, благородно, без подобострастия, не заискивал, хотя просьбу предстояло ему высказать серьезную. Он ничем не выдавал своей тревоги и беспокойства, держал себя как человек, знающий себе цену, который не потерпит грубости и унижения. Домотканая черкеска на нем была чиста, опрятна, но обшлага рукавов выдавали ее солидный возраст. Зато кинжал огромный, доброй чеканки, тонкий пояс, перехватывающий талию, отделан медью, папаха из серого каракуля, на ногах легкие изящные сапоги без каблуков. Сыновья его стояли молча, застыв, точно изваяния, картинно положа руки на кинжалы.
Наконец наступила тишина: пришла пора незнакомцу представиться, но он молчал, и тогда Асланбек, чтобы подтолкнуть его, сказал:
— По всему видно, что у вас дальний путь, — в словах Асланбека не было явно выраженного вопроса. Он как бы говорил: мы не настаиваем, чтобы ты открыл нам, кто ты, откуда, куда направляешься и что тебя занесло в наши края. Хочешь — можешь сказать... Нет — мы не обидимся. Если же считаешь, что мы достойны знать о тебе побольше, — рассказывай. Именно так и воспринял гость эту фразу.
— Верно, уважаемый, дальний путь мы проделали, — сказал он, — едем мы из самого Цамада... Если кто-нибудь из вас бывал в нашем ауле, то слышал, наверное, о нашей фамилии... Мы Гагаевы...
— Как же! — закивал головой Асланбек. — Слышали о Гагаевых...
— Зовут меня Дзамболатом, — продолжал гость. — Едем мы с одной целью — найти место, где жить...
— А-а, — только и сказал Асланбек.
— Человеку в наше время не так-то легко подняться с места и ехать неизвестно куда, — задумчиво сказал Дахцыко.
— Верно, — без тени смущения ответил Дзамболат. — С нами случилась беда, и мы покинули Цамад...
Он замолчал, и всем стало ясно, что больше он ничего не намерен объяснять. Случилась беда — это можно было понять по-разному: пожар, обвал, похоронивший под собой их дом, потеря земли могли стать причиной переселения семьи горца. А может быть, другое? Непрекращающаяся кровная месть. Хотя кто станет бежать от кровной мести, имея восьмерых сыновей? Неблаговидный поступок? Неужто они покинули аул по жестокому решению своих земляков? По виду не скажешь.
— Можно вам задать вопрос? — спросил Дзамболат, прерывая размышления горцев.
— Конечно, сын Гагаевых, спрашивай, — сказал охотно Асланбек.
— Тот овраг, возле которого мы остановились, принадлежит кому-нибудь?
Асланбек отрицательно покачал головой:
Новый роман развивает в какой-то мере сюжетные линии, образные связи романа «Заповедь», вышедшего в 1980 году, но это самостоятельное произведение, в котором автор рассказывает о современниках, одновременно обращаясь и к истории. О преемственности поколений, поиске истинной цели жизни, становлении личности, ее нравственном усовершенствовании повествует роман Георгия Черчесова «Испытание».
В своем произведении автор ставит животрепещущие проблемы преемственности поколений и поиска человеком своего места в жизни.
В романе рассказывается о сложных взаимоотношениях двух любящих людей, разделенных не только государственными границами, но и полярными установками на жизнь.
Роман Георгия Черчесова «Под псевдонимом Ксанти» посвящен выдающемуся разведчику, Герою Советского Союза, генерал-полковнику X. Д. Мамсурову.
Рассказ о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году а городе Орехово-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова. Для младшего школьного возраста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман по мотивам русских былин Киевского цикла. Прошло уже более ста лет с тех пор, как Владимир I крестил Русь. Но сто лет — очень маленький срок для жизни народа. Отторгнутое язычество еще живо — и мстит. Илья Муромец, наделенный и силой свыше, от ангелов Господних, и древней силой от богатыря Святогора, стоит на границе двух миров.
Действие романа относится к I веку н. э. — времени становления христианства; события, полные драматизма, описываемые в нем, связаны с чашей, из которой пил Иисус во время тайной вечери, а среди участников событий — и святые апостолы. Главный герой — молодой скульптор из Антиохии Василий. Врач Лука, известный нам как апостол Лука, приводит его в дом Иосифа Аримафейского, где хранится чаша, из которой пил сам Христос во время последней вечери с апостолами. Василию заказывают оправу для святой чаши — так начинается одиссея скульптора и чаши, которых преследуют фанатики-иудеи и римляне.
Данная книга посвящена истории Крымской войны, которая в широких читательских кругах запомнилась знаменитой «Севастопольской страдой». Это не совсем точно. Как теперь установлено, то была, по сути, война России со всем тогдашним цивилизованным миром. Россию хотели отбросить в Азию, но это не удалось. В книге представлены документы и мемуары, в том числе иностранные, роман писателя С. Сергеева-Ценского, а также повесть писателя С. Семанова о канцлере М. Горчакове, 200-летие которого широко отмечалось в России в 1998 году. В сборнике: Сергеев-Ценский Серг.
