Записки русского тенора. Воспоминания, заметки, письма - [37]

Из спектаклей Самосуда были интересны «Руслан и Людмила», «Пиковая дама», «Поднятая целина». «Руслана» ставил Ростислав Захаров. Главных героев пели Батурин и Рейзен, Барсова, Катульская, Жуковская и Разукевич. Финна — Федотов, Стрельцов и Ханаев, Гориславу — Сливинская и Держинская, Фарлафа — Бугайский и Лубенцов, Баяна — Хромченко и Долгий. Ратмиром, и очень хорошим, были Антонова и Златогорова.

В качестве главного режиссёра в театр был приглашён Борис Аркадьевич Мордвинов, ранее имевший ту же должность в Музыкальном театре под руководством Вл. И. Немировича-Данченко. Короткий срок работы Мордвинова в Большом театре (через несколько лет он был арестован и выслан) ознаменовался творческими победами — он поставил «Поднятую целину» и «Ивана Сусанина». За одно это ему были даны все соответствующие государственные награды, которых он, однако, вскоре был лишён в это трудное для нашей родины время. В «Поднятой целине» выступали: в роли Давыдова Евлахов и Черняков, Нагульнова — Головин и Бурлак, Лушку пели Кругликова и Чубенко, а дед Щукарь стал первой характерной ролью для Стрельцова и Юдина.

Поставленный в 1937 году «Броненосец „Потёмкин“» Олеся Чишко, хотя и был обеспечен великолепным составом артистов и постановщиков (дирижёр А. Мелик-Пашаев, режиссёр Илья Судаков), всё же не удержался в репертуаре. Запомнился в песне Качуры («И у меня в деревне берёзонька кудрявая цветёт») Дмитрий Головин. Помню также одно из первых гастрольных выступлений на сцене Большого театра ленинградского тенора Георгия Нэлеппа, который с 1944 года до дня своей смерти в 1956 году нёс на своих плечах весь репертуар драматического тенора. Нэлепп периодически заменял в «Броненосце» Ханаева в роли Матюшенко. Вакулинчука пел Александр Пирогов, Груню — Давыдова.

1939 год был отмечен многими новыми постановками. Была возобновлена «Хованщина» и впервые поставлены «Абессалом и Этери» Захария Палиашвили и «Мать» Валерия Желобинского. Но, конечно, самым крупным событием этого сезона была совершенно новая постановка «Ивана Сусанина». До этого гениальная опера Глинки не шла ни в одном театре Советского Союза. Считалось, что «Жизнь за царя» — монархическое произведение во славу царского режима, и почему-то не замечали её народность, забывали о главном герое, отдавшем жизнь за Русь. Поэт Сергей Городецкий создал новый текст, причём имелось два варианта — ленинградский и московский. Был подобран первоклассный состав исполнителей. Сусанина репетировали главным образом Пирогов и Рейзен. Исподволь готовил роль и Михайлов. И надо сказать, что у основных исполнителей роль эта почему-то «не пошла». Рейзен таки спел несколько спектаклей, но Пирогову роль Сусанина категорически не давалась. Так бывает — например, у Шаляпина тоже были роли (скажем, Руслан), которые он не то что не любил, а просто провалил. Когда стало понятно, что Сусанина петь некому, а спектаклю идти надо, тогда-то и занялись по-настоящему Михайловым, у которого вот эта русская мужиковатость вместе с большим патриотизмом производила огромный эффект. Зал замирал, когда Максим Дормидонтович пел на пиано. Антониду пели Барсова и Шпиллер, а позже и Жуковская, Собинина — Никандр Ханаев и Григорий Большаков, Ваню — Антонова и Златогорова.

Оперу Желобинского «Мать» (дирижёр В. Небольсин, режиссёр Т. Шарашидзе, художник Б. Волков) нельзя признать удачей театра, она шла мало. Ниловну пела Вера Давыдова, Павла — Борис Евлахов. «Абессалом и Этери» (дирижёр А. Мелик-Пашаев, режиссёр Рубен Симонов, художник Вадим Рындин) — продолжение линии, которая намечала постановку на сцене театра хотя бы по одной опере национальных республик в сезон. В роли Абессалома выступали Ханаев и Большаков, Этери — Кругликова и Шпиллер, Мурмана — Пётр Селиванов и Георгий Воробьёв, Марики — Елизавета Боровская.

Возобновлённая «Хованщина» получила много новых исполнителей, но в то же время утеряла незаменимых старых. Я до сих пор с сожалением вспоминаю одно из последних выступлений в партии Марфы Надежды Андреевны Обуховой. Травмированная новым руководством, которое прямо заявляло ей, что с её внешними данными пора переходить на Няню в «Евгении Онегине», Надежда Андреевна пела Марфу с каким-то опасением, в её голосе не было прежней веры в себя, в свои творческие возможности. После этого Обухова ещё долгие годы сверкала в концертах и по радио, но её выступление в «Хованщине» стало прощанием с Большим театром. В роли Досифея впервые выступили Александр Батурин и Филипп Фокин, Шакловитого — Алексей Петрович Иванов.

Среди дебютантов тех лет запомнилась Валентина Дементьева — колоратурное сопрано, певшая Розину. В дальнейшем мы видим её некоторое время в труппе Театра имени К. С. Станиславского, потом в Передвижной опере. В конце карьеры Дементьева преподавала в Училище имени М. М. Ипполитова-Иванова, была командирована в Китайскую республику, где несколько лет была консультантом в экспериментальном оперном театре Пекина. Она рано умерла.

Бурный интерес вызвала гастроль нашего баритона-эмигранта Изо Голянда, работавшего тогда в Берлине. В 1933 году с приходом Гитлера к власти перед многими немецкими певцами — евреями — со всей неотвратимостью встал вопрос: куда бежать? В Соединенные Штаты Америки или в Советский Союз? Голянд предпочёл вернуться в Россию. Приехав, он успешно выступил в Большом театре в партиях Фигаро в «Севильском цирюльнике» и Риголетто. Долго работал на Радио, много гастролировал, а затем перешёл на педагогическую работу. Одно время он был консультантом по вокалу в концертных организациях. На Радио Голянд много пел в монтажах опер и оперетт, пел романсы, неаполитанские песни, советские фронтовые, патриотические и эстрадные песни. Из оперных монтажей с его участием запомнились «Золушка» Россини (партия Дандини), а также Фальстаф в одноимённой опере Верди.