Записки Обыкновенной Говорящей Лошади - [6]

Я всегда считала, что гигантоманию насаждают диктаторы в странах с тоталитарными режимами. А на старости лет вдруг подумала, что, быть может, все обстоит с точностью до наоборот. Гигантомания, возможно, поветрие, охватывавшее само общество, а вожди и фюреры всего лишь первыми улавливали сей тренд. Но здесь не место рассуждениям об «имперских канцеляриях» и стадионах нацистов. Что мне Гекуба? Я всю жизнь прожила в Москве…

Итак, сталинская Москва… В этой Москве в 1930-х не столько строили, сколько разрушали.

Именно в 1930-х окончательно уничтожили то, что я назвала бы «скромным обаянием Москвы»: бесчисленные дворянские и купеческие особнячки плюс «сорок сороков» – церкви и часовенки, понатыканные в старой Москве буквально на каждом шагу.

Я совершенно сознательно начала разговор о Москве не с особнячков и не с церквей, а со зданий, построенных в самом конце XIX века и в самом начале века XX, ибо эти дома очень похожи на дома в других европейских городах, будь то Берлин или Прага. Они свидетельствуют о том, что Москва шла по тому же пути, что и вся Европа. Более того, Москва должна была превзойти Европу, ибо именно в Москве жили в ту пору самые главные люди цивилизованного мира… По Хамовникам запросто гулял Лев Николаевич Толстой; по Петровке, обеим Дмитровкам, да и по Камергерскому переулку хаживал Антон Павлович Чехов, а в районе нелепого здания театра Советской армии родился сумрачный и беспощадный гений – Федор Достоевский – кумир нескольких поколений и россиян, и европейцев. Что было, то было…

Ну а теперь вернемся к, так сказать, музейной застройке Москвы, к особнячкам. Вся прелесть этих особняков и особнячков заключалась в том, что каждый из них имел свою фишку: несколько колонн перед фасадом или подъезд, украшенный львами, а то и грифонами; резной флюгер на крыше или каменную терраску со ступеньками, которые вели прямо в сад, с такой же каменной оградой и с каменными вазонами. А порой и просто особенно красивые двери в подъезде или чудесную ажурную решетку на балконе. Добавим к этому замечательный внутренний декор – паркет, лепнину. За всей этой красотой надо было ухаживать, и, естественно, она исчезла в тот самый час, что и хозяева особняков. Освободившуюся, ничейную жилплощадь немедленно заселили под завязку. И тут же несчастные жильцы начали ломать, городить, перестраивать.

Вся красота одноэтажной Москвы пропала, так сказать, самотеком. Но, кроме того, в 1930-х власти стали активно уничтожать то, что еще можно было спасти.

Снесли белые стены Китай-города. Таких стен, по-моему, нет ни в одном европейском городе. Снесли древнюю Сухареву башню. Зачем? Почему? Выкорчевали вековые деревья на Садовом кольце, хотя машин было в ту пору еще очень мало и деревья никому не мешали.

Прочла у Эренбурга в книге «Люди, годы, жизнь» похожее перечисление варварски уничтоженных памятников старины в начале 1930-х. И поняла, что забыла о «Красных воротах». Вот что пишет Эренбург: «Помню разговор с И. Э. Грабарем. Он рассказывал, что многие архитекторы протестовали против сноса Красных ворот. Писали в докладной записке, что эта арка не мешает уличному движению… Доводы не подействовали».

Позже судьбу Красных ворот разделила Триумфальная арка. Ее снесли на площади Маяковского, потом поставили в конце Кутузовского проспекта. Советские градоначальники с позволения Сталина распоряжались Москвой как собственной вотчиной.

Не буду дальше перечислять утраченное. Но не могу не сказать об одной церкви на Покровке… Эту церковь я еще помню, поскольку первые двадцать лет жизни прожила, как сказано, в переулке у Покровских ворот. Речь идет о церкви Успения Пресвятой Богородицы. Она была построена в конце XVII века и являлась, как я потом узнала, шедевром нарышкинского барокко. Церковь была необыкновенно хороша и необыкновенно нарядна. И создал ее простой «смерд» Петька Потапов – гениальный самородок. Знаменитый Баженов сказал о церкви Успения на Покровке, что по красоте она не уступает собору Василия Блаженного на Красной площади.

Зачем же уничтожили эту прелесть? Впрочем, мое «зачем» звучит смешно. А зачем Сталин расстрелял в те же 1930-е, за три-четыре года до войны с нацистской Германией, своих лучших маршалов и комбригов?

Неконтролируемая злоба и ненависть плюс невежество не знают слов «зачем» и «почему». Но не мне с этим разбираться. Как сказано, моя тема – Москва и еще, пожалуй, москвичи. Так вот, могу отметить, что москвичам в ту пору было не до Москвы. Ведь 1930-е – это годы Большого террора. Любого человека можно было объявить «врагом народа» и отправить в ГУЛАГ… Какой же смельчак решился бы – нет, не осудить, а всего лишь обсудить сталинские планы строительства?

И все же не буду утверждать, что Москвою в ту пору правил один лишь страх. Сталин изрек: «Жить стало лучше, жить стало веселей». И вот уже москвичи запели: «Эх, хорошо в стране советской жить!», а потом и «Широка страна моя родная»… И на улицах перед кинотеатрами появились огромные щиты, с которых прохожим улыбалась без трех минут Мэрилин Монро – Любовь Орлова. Режиссер Александров снял три знаменитых фильма с этой почти голливудской красавицей: «Веселые ребята», «Цирк» и «Волга-Волга». И Орлова спела: «Сердце, тебе не хочется покоя, сердце, как хорошо на свете жить». А до этого Александров съездил в США. Вернее, в САСШ – аббревиатура тогда была такой. Америка в начале 1930-х еще не стала врагом номер 1. На колхозных полях трудились американские тракторы «Фордзоны», трудились до тех пор, пока мы не научились делать такие же тракторы на Харьковском тракторном. И еще: наши заводы-гиганты по всей стране помогали строить американские специалисты. Как написал мой любимый Зощенко: «Какой прогресс и агрикультура»…