Записки о «Третьем рейхе» - [48]
Лекренье проникал за информацией в различные посольства, все вечера проводил в клубе журналистов, не пропускал ни одной пресс-конференции или поездки по стране.
Такого рода лекренье было немало в союзе журналистов. Они состояли на службе Геббельса, но маскировались под иностранных журналистов.
После оккупации немцами ряда западных стран и Балкан союз журналистов все отчетливее становился филиалом объединения германских журналистов. Некоторые журналисты из этих стран начали открыто сотрудничать с немцами, перенесли свои рабочие бюро непосредственно в министерство пропаганды. Они помогали Геббельсу фабриковать всякого рода провокации, насаждать в мире дикие измышления против СССР. В первые дни войны против СССР эти «журналисты» выезжали с чиновниками Геббельса в Польшу, для того чтобы помочь гитлеровцам снять с них ответственность за катынские массовые убийства[27].
Были журналисты-конъюнктурщики, строившие свои отношения с иностранными коллегами смотря по обстоятельствам. В период налаживания нормальных советско-германских отношений эти журналисты часто встречались и беседовали с советскими корреспондентами, но, как только появились первые признаки ухудшения отношений между Германией и СССР, они старались избегать контактов с ними.
Я знал журналистов из оккупированных гитлеровцами стран, которые тяжело переживали свое зависимое от немцев положение, но ничего не могли сделать. В лучшем случае они отмалчивались, чтобы не нажить беды. Помню один случай, который произвел на меня тяжелое впечатление.
Во время посещения журналистами ярмарки в Кенигсберге им был устроен прием, на котором изрядно выпил один журналист из оккупированной страны. Когда мы в автобусе ехали ночевать в загородный отель, он всю дорогу ругал немцев и, глядя при этом на меня, делал комплименты по адресу Советского Союза. При приезде обратно в Берлин он вдруг исчез и появился на пресс-конференции лишь спустя два-три месяца. Он стал тихим и необщительным. На его лице видны были следы кровоподтеков. Рассказывали, что все это время он просидел в гестапо.
Безусловно, в Берлине в это время работало много порядочных, честных иностранных журналистов, которые трезво оценивали все происходящее вокруг и со всей ответственностью относились к своей работе. Им, как и нам, был противен смердящий запах, пробивавшийся из всех пор «Третьей империи» Гитлера. Их никогда не приводили в восторг напыщенные речи Геббельса и экзальтированные жесты «фюрера». За внешним лоском и бутафорским блеском гитлеровского режима они видели его убожество, слабости, моральную подавленность и растерянность народа и неизбежный крах тотального режима. Многие из этих журналистов, покинув Берлин, заговорили во весь голос о тех, кто готовил в Германии войну, о зверствах гестапо и о той угрозе, которую несет для всего человечества гитлеризм.
Среди этой группы журналистов существовали неписаный закон здоровой морали и этики, чувство дружеского локтя, товарищеской взаимопомощи. Когда у одного прибалтийского корреспондента заболела мать, а у него не было средств поехать к ней, журналисты оказали ему помощь. Они открыто выражали на пресс-конференциях протесты, когда немецкие власти начинали травить некоторых инкоров за объективную информацию и выгоняли их из Берлина. Нередко журналисты предупреждали своих коллег о возможных неприятностях. Был и со мной мелкий, но характерный в этом отношении случай.
Одно время на пресс-конференциях в министерстве пропаганды начала появляться молодая девушка. Как-то «случайно» мы очутились с ней рядом. Оказалось, что девушка хорошо знает русский язык. Завязался разговор, во время которого она представилась мне как корреспондентка бессарабской газеты, издаваемой на русском языке. После этого знакомства «бессарабка» на пресс-конференциях старалась держаться около меня. Через некоторое время один из американских коллег предупреждающе сообщил мне, что «прекрасная бессарабка» является штатной сотрудницей аппарата Геббельса.
Известно, что у советских журналистов по-разному складывались отношения с иностранными корреспондентами в зависимости от того, насколько они являются серьезными, политически трезво мыслящими людьми. Некоторые из нас поддерживали хорошие деловые контакты с американцами, шведами, датчанами, делились с ними информацией, рассказывали о событиях в СССР, высказывали им свое суждение по различным международным вопросам. В собственной своей информации из Берлина они не ссылались на состоявшийся с нами разговор, не выдавали источника информации. Мы также придерживались этого правила при использовании информации, полученной от наших иностранных коллег.
С некоторыми же представителями иностранной прессы приходилось держаться настороже. Я имею в виду особенно журналистов из стран — союзниц Германии, например японских. Правда, внешне японцы были любезны, старались оказать внимание, несколько даже прибеднялись, всегда держались в тени. На пресс-конференциях они никогда не задавали вопросов немцам, зато атаковали расспросами своих иностранных коллег. Большинство японских журналистов были военными специалистами. Они не упускали ни одного случая, чтобы совершить поездки по стране, и фотографировали при этом все, что попадалось им на глаза.
Средневековые процессы над ведьмами, как ни кощунственно это может прозвучать, — одна из интереснейших страниц человеческой истории. Охота на ведьм, развернувшаяся по всей Европе и даже захватившая заокеанские территории (знаменитое судилище над салемскими ведьмами в Северной Америке), продолжалась почти три столетия; это была самая настоящая война, война на уничтожение, геноцид в его наиболее откровенной и отвратительной форме. Эпоха «разнузданной тирании Закона» описана во многих сочинениях. И среди прочих стоит наособицу историческое эссе Вальтера Скотта «Письма о демонологии и колдовстве».
Филипп Сэндс – известный британский публицист, юрист-международник, профессор права, принимавший участие во многих судебных процессах по военным преступлениям. Сэндс – президент британского ПЕН-клуба, популярный комментатор программ BBC и CNN, автор 16 книг и лауреат многих премий, пять из которых он получил именно за книгу «Восточно-западная улица». Исследование собственных корней ведет автора от Львова-Лемберга в Нюрнберг, от Нюрнбергского процесса – в наши дни, ибо сами понятия человечности и бесчеловечности навеки окрашены Холокостом и приговором, прозвучавшим на Нюрнбергском процессе.
Бои советско-монгольских и японо-маньчжурских войск в районе р. Халхин-Гол в мае — сентябре 1939 г. стали прелюдией Второй мировой войны, и их исход оказал глубокое влияние на последующие события. Новая книга известного монгольского историка, государственного деятеля и дипломата Р. Болда дает возможность посмотреть на все обстоятельства этой необъявленной войны — на ее предысторию, ход и последствия, — в том числе и с точки зрения национальных интересов Монголии. Автор уделяет особое внимание рассмотрению общей ситуации на Дальнем Востоке, раскрывает особенности взаимоотношений СССР и МНР.
Книга посвящена видному революционеру, деятелю партии, одному из самых популярных политических лидеров 20-х годов Николаю Ивановичу Бухарину. Оклеветанный и уничтоженный сталинской репрессивной машиной, он на долгие годы был вычеркнут из истории. Сегодня, как известно, Н. И. Бухарин реабилитирован, восстановлен в партии. Представляют интерес не только история его жизни и борьбы, без которой невозможно восстановить правдивую историю партии и Советского государства, но и многие его идеи. Автор книги И. Е. Горелов — доктор исторических наук, профессор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга охватывает многовековую историю российского самодержавия, но основное внимание автора сосредоточено на царствовании Николая II, убийстве его семьи и ее посмертной судьбе. Показано, что хотя со времени расстрела царской семьи прошло сто лет, проблемы цареубийства остаются острыми в современной России и от того, как они решаются, во многом зависит ее настоящее и будущее.