Записки о болгарских восстаниях - [21]

— Стойте! Не надо убивать! — уговаривали многие, но никто их не слушал.

— Кровь, кровь! Довольно! Хватит пяти веков! — в один голос кричала толпа.

Турок, сидевший в бричке, был уже изрешечен пулями, но, видимо, не хотел умирать мокрой курицей. Испустив глубокий вздох, он судорожно стиснул свою подругу-двустволку, чтобы выстрелить в нас, но Марин Шишков отрубил ему обе руки своей саблей. В бричке у турка нашли много патронов и пороха.

Уже стемнело, а страсти еще не улеглись.

— Давайте нападем на Стрелчу! — кричали одни.

— Идем на Пазарджик! — возражали другие — те, которые больше надеялись на свои силы.

— Смерть тирану! — провозглашали третьи торжествующим тоном победителей.

Попробуй-ка, коли тебе нечего делать, наведи порядок в этом бушующем море!

Военный совет собрался снова и тут же, возле двух окровавленных трупов, валявшихся у наших ног, постановил направить Волова в Гьопсу, а Икономова в Старо-Ново-Село: оба должны были ехать через Копривштицу.

— Никому никуда не уезжать! — крикнул кто-то из толпы повстанцев. — Воеводы должны остаться в Панагюриште. Чем больше их тут будет, тем лучше, — пояснил он.

И совет отменил свое решение.

—

Тем не менее оба апостола, Волов и Икономов, покинули Панагюриште и направились в указанные им места. Я хотел было присоединиться к ним, но Бенковский меня не отпустил. Одновременно с Воловым выехал воевода Ворчо с сотней повстанцев. Он отправился в Стрелчу, чтобы отобрать оружие у тамошних турок, которые веками подряд пили кровь местного болгарского населения.

Иван Ворчо, один из храбрейших панагюрских борцов, был избран предводителем этого отряда и сразу же повел себя как заправский воевода повстанцев, — расколол толпу своим вороным скакуном, чтобы проложить путь отряду, распевавшему повстанческую песню. Время от времени Ворчо останавливался перед группой женщин, а те украшали его геранью, не забывая украсить и его коня.

Иван Соколов не вернулся в Пазарджик — его назначили комендантом Панагюриште. Ему же поручили укрепить город, так как он имел некоторое понятие о военных науках, которыми занимался, когда был в составе болгарского легиона в Белграде.

«Да здравствует Болгария! Да здравствуют апостолы! Да здравствуют наши отважные борцы! Смерть врагам!» — вот какими криками завершился день 20 апреля.

ГЛАВА ВТОРАЯ ПОХОД ОТРЯДА БЕНКОВСКОГО ПО ДЕРЕВНЯМ >/МЕЧКА, ПОИБРЕНЕ, МУХОВО И ТУРЕЦКИЕ ПОСЕЛКИ/

1

В этот день уже не оставалось времени строить планы, мы все еще не научились быстро принимать мудрые решения, поэтому Бенковский задумал сам объехать окрестные деревни, чтобы в ту же ночь поднять в них восстание, а на другой день вернуться в Панагюриште. Он выбрал себе из среды панапорских повстанцев маленький отряд, или, точнее, главный штаб. Вот его состав: Крайчо Самоходов, знаменосец; Т. Георгиев и Т. Белопитов, секретари; В. Соколский, врач; М. Шишков, сотник; П. Мачев, интендант. При штабе состояло человек десять бойцов.

Наша конная чета выехала из Панагюриште в село Мечку вечером 20 апреля, часа в два по турецкому времени.

Вместо меня в Белово поехал отец Кирилл с двумя товарищами: они должны были поднять восстание во всех попутных болгарских селениях.

Вскоре мы приблизились к Мечке, расположенной в двух часах езды от Панагюриште. Двое из нашей дружины поехали вперед, чтобы увидеть своими глазами, действительно ли восстали сельские жители и не грозит ли нам здесь опасность. Впрочем, ехали мы без всяких опасений, зная, что со времен покорения Болгарии туркам так и не удалось полностью подчинить себе население этой местности; мы пели, говорили громко, смеялись, словно вовсе и не были повстанцами.

Разведчики вернулись из Мечки очень скоро.

— Крестьяне уже ожидают нас за околицей с хоругвями и духовенством, — сказали они. — Просят воеводу пожаловать.

Мы, естественно, возликовали. В долинах Средна-Горы зазвучала песня «Народ угнетенный…». И в самом деле, все меченцы от мала до велика вышли нам навстречу и теперь стояли у дороги. Над толпою возвышались хоругви с фонариками на древках. Священники в облачениях, с кадилами в руках, шествуя впереди толпы, пели духовные песнопения. В тихой ночи приятно пахло ладаном. Выстроившись попарно, мы приблизились к шествию, распевая свою повстанческую песню, и ее подхватили местные школьники, также вышедшие нам навстречу. Многие крестьяне, и мужчины и женщины, кланялись в землю и гурьбой бросались целовать нам руки, с риском попасть под копыта коней. Нечего и говорить, что многократное «да здравствует!» гремело со всех сторон. Бенковский, не слезая с коня, произнес речь, что еще больше растрогало и так уже взволнованных меченцев, его любимцев.

Вот как торжественно въехали мы в Мечку под звуки повстанческих песен и церковных песнопений! Духовенство приглашало нас в церковь отстоять литургию, но мы отказались за недостатком времени. В ту ночь в Мечке не спал ни один человек. Все село собралось на главной площади, где горели огромные костры. Все, способные держать в руках нож, были вооружены до зубов и только ждали распоряжений.

Из Мечки мы отправили человек двадцать-двадцать пять в Панагюриште, приказав им включиться в работу на тамошних укреплениях, а двадцать пять человек, хорошо вооруженных, зачислили в свой отряд. На всякий случай завьючили несколько коней ячменем и хлебом. Остальным крестьянам приказали уйти в лес вместе с семьями, вывезти туда продовольствие и угнать скот, а в селе оставить лишь несколько человек для охраны.