Записки о болгарских восстаниях - [19]

Справа от нас тянулся многолюдный базар; тут собрались и местные болгары и пришедшие из деревень турки. Постреляв по жандармам, мы направились к базару, но при виде нас вся толпа, бросив посреди улицы и телеги и скот, опрометью пустилась бежать к дороге на Пазарджик. Казалось, дорогу залило море бараньих шапок, среди которых там и сям плыли, как лебеди, белые чалмы. Двери и ставни лавок захлопывались с таким стуком и звоном, словно на базаре появилась толпа кузнецов и принялась бить молотами по наковальням; и не прошло и двух-трех минут, как площадь перед нами опустела. Заговорщики, пробегая мимо нас с быстротой ветра, успевали только сказать:

— Бегу за оружием!

— Восстание! Восстание! Эй, выходите! Ваши братья из Копривштицы сражаются вот уже пять часов! — прокричали мы и, разделившись попарно, вернулись в город — Бенковский и Волов с одной стороны, Икономов и я — с другой, по пазарджикской дороге.

—

И вот, походив с полчаса по опустевшим улицам, мы вдруг с радостью услышали выстрелы, раздавшиеся в нагорной части города; но кто и почему стрелял, нам было еще неясно. Спустя несколько минут мы встретили на улице Ивана Попова, одного из наших главных работников в Панагюриште. Он был вооружен до зубов, на голове — меховая шапка, за ухом — ветка дикой герани.

— Да здравствует Болгария! — крикнул он и выхватил свой длинный нож.

Мы ответили ему, как подобало. Иван Попов обходил своих товарищей: по его словам, многие решили выйти на улицу, но еще не успели подготовиться. Мы воспрянули духом и, выстрелив несколько раз в воздух, принялись кричать еще громче. Немного погодя на той же улице нам повстречался пазарджикский депутат Соколов, не успевший уехать домой, в Пазарджик: он еле переводил дух и обливался потом.

— Целуйте, братья, сначала мой револьвер, а потом и меня самого! — крикнул он, протягивая нам окровавленный ствол своего револьвера, и рассказал, как недалеко отсюда этим же оружием убил какого-то турка.

— Поздравляем, молодцы, поздравляем! Да помогут вам господь и пресвятая богородица! — кричали женщины из-за ворот, мимо которых мы проходили.

В то время как мы еще сомневались в панагюрцах, спрашивая себя, истинные ли они мятежники, или нет, колокол на одной из церковных колоколен зазвонил необычайно громко. Его монотонный звон, выделяясь среди грома ружейных выстрелов, звучал как-то жалобно: вскоре к нему присоединились глухие удары в деревянные клепала. А выстрелы гремели все чаще: северный ветер нес отголоски революционных песен, звучавших на улицах и то и дело прерывавшихся громкими криками: «Да здравствует!».

Настроение у нас поднималось. От моста мы отошли вдвоем, а возвращались к нему в сопровождении двух-трех десятков человек. Все по-братски целовали и обнимали друг друга: у всех на глазах выступили слезы искренней радости. «Да здравствует!», «Дай вам бог здоровья!», «Помоги вам святой крест!» — вот как приветствовали нас горожане и особенно женщины, которые стали встречаться все чаще и чаще.

—

Толпа на площади росла с каждой минутой: молодые парни, нарядно одетые, с свежей геранью в петлицах и хорошо вооруженные, стекались сюда со всех сторон. Все целовали друг друга: без умолку звонили колокола, гремели вовсю патриотические песни. Над домами уже свистели пули — ведь каждому хотелось испытать свое ружье, поднимался пороховой дым. Собаки бегали, поджав хвосты. Женщины и дети стремились узнать, кто из турок убит, но их не допускали к трупам… Словом, пожар в Панагюриште разгорелся не на шутку.

Ратников — верховых и пеших — набралось уже человек пятьсот. Никто не мог понять, каким образом и по какой причине вспыхнуло восстание, по приказу кого и под страхом какой дисциплины столько народу собралось в такое короткое время. Все ораторствовали, распоряжались, высказывались, ахали и охали, проклинали и благословляли, хотя в толпе не было ни одного красного феса. Многие ораторы, в том числе Бенковский, пытались произнести речь, но тщетно… Пятьсот человек говорили все сразу!

—

Больше часа простояли повстанцы на площади почти в бездействии. Да иначе и быть не могло: надо же было им порадоваться друг на друга, поговорить свободно, увидеть и осознать себя в новом положении. Депутат Васил Петлешков из Брацигово, также не успевший вернуться домой, взялся подобрать копии воззвания во дворе дяди Ивана и подписать их кровью.

—

Во все четыре стороны полетели курьеры с приказом срочно доставить экземпляры воззвания в разные районы IV округа и в другие округа — Тырновский, Врачанский и Сливенский.

Перед тем как крестьяне разошлись по своим деревням, Бенковский собрал их и дал им следующие указания:

— Как придете домой в деревню, первым долгом расскажите комитету обо всем, что видели и слышали в Панагюриште, и уничтожьте сельских стражников. — Как правило, стражники были турками. — Потом бейте в клепала, сзывайте весь народ в церковь, и пусть священник прочтет вслух с амвона «кровавое письмо».

Я заметил Бенковскому, что напрасно он приказал убивать всех стражников поголовно, ведь очень возможно, что среди них есть и хорошие люди. Но он возразил, что подобные «тонкости восстания» доступны не каждому уму.