Записки - [10]

В пятый день заложена была церковь во имя Иосифа, для здания которой императрица и император назначили значительные суммы; и когда императрица после коленопреклоненной молитвы, вместо того чтобы позволить себя приподнять графу, обернулась к губернатору Пассеку и, подав ему руку, сказала: «Петр Богданович, пособите мне встать». После того [ее величество] уже не была, как до сего, ни на каком угощении.

В седьмой день поутру [императрица] отправилась с императором в Шклов. Зорич к приезду ее построил преогромный дом, богато убранный, выписал из Саксонии фарфоровый сервиз, стоивший более шестидесяти тысяч рублей[38]. Благородные представили пантомиму на театре, бывшем в том же доме, с чрезвычайными декорациями, которых было до семидесяти; сочинение которой, как и музыка, костюмы и декорации было бароном Ванджурье, отставным ротмистром австрийской службы; император его тотчас узнал и объявил ему сожаление, что он оставил его службу. После ужина был сожжен фейерверк, деланный несколько месяцев артиллерии генерал-майором Петром Ивановичем Мелиссино; павильон был из 50 000 ракет, достоин своего мастера и стоил чрезвычайно дорого.

На другой день императрица отправилась чрез Смоленск и Новгород в С.-Петербург, а император чрез Москву.

По отбытии императрицы был обед у архиерея Георгия, где граф Захар Григорьевич изъявил свое огорчение; после нескольких рюмок вина и несколько быв не трезв, сказал: «Ну, друзья мои, я виноват, что никто из вас не награжден; признаюсь, некстати разгорячился; ну вот, по крайней мере, жалованье государыни жене моей разделю с вами»; порвал ожерелье жемчужное у сидевшей возле его графини, которое рассыпалось и которое после подобрали.

Чрез несколько дней из многолюдного города сделался пустой, и Могилев принял свой вид. В исходе сего года Пассек вышел в отставку, а отец мой на его место пожалован губернатором.

[1781]. В 1781 году наследник престола, великий князь Павел Петрович с великой княгинею проезжал чрез Могилев в чужие края[39]. Отец мой чрез всю губернию его провожал. Граф З. Г. Чернышев в Чесерске, местечке, принадлежавшем ему, угостил его [великого князя] великолепно, был благородный театр; были даны опера «Новое семейство», для сего случая сочиненная бывшим тогда полковником С. К. Вязмитиновым, музыка оной — графским адъютантом г. Фрейлихом[40]; потом французская комедия «Anglomane»; спектакль кончился прологом, [игранным] детьми и сочиненным графским секретарем Федором Петровичем Ключаревым. Я и сестра моя большая играли в опере. По окончании театра актеры представлены были их высочествам. Великий князь спросил отца моего, записан ли я в службу? Как он отвечал, что записан в Преображенском полку сержантом, великий князь сказал: «Пожалуйста, не спеши отправлять его на службу, если не хочешь, чтоб он развратился». После ужина сожжен фейерверк. На другой день их высочества отправились в Гомель, местечко, принадлежавшее фельдмаршалу графу П. А. Румянцеву-Задунайскому, где были им угощаемы, [и] продолжали далее путь свой.

В сем году граф З. Г. Чернышев пожалован был главнокомандующим в Москве[41], а Петр Богданович Пассек на место его в Могилеве.

[1782]. В 1782 году светлейший князь Потемкин, проезжая чрез Могилев, обещал отцу моему взять меня к себе в адъютанты, и в сем году приобрел он полуостров Крым[42], который назван Таврическою губерниею; светлейший князь пожалован генерал-губернатором как в оной губернии, так в Новороссийской и Херсонской.

Вот происшествие, случившееся во время проезда его светлости. Со времени случая Зорича они между собою были неприятели; хотя князь и не имел к Зоричу ненависти, но тот всегда думал, что он к нему не благоволит; чтобы доказать противное, светлейший князь остался в Шклове на целый день. Один жид просит позволения переговорить с князем наедине, князь, не ожидая ничего важного, не хотел было его к себе допустить, но как тот жид безотвязно просил о том, то князь и велел ввести его к себе в особливую комнату. Жид показывает сторублевую ассигнацию: «Видите ли, ваша светлость, что она фальшивая?» Князь долго рассматривал и не находил ничего, так она хорошо была подделана, подпись сенаторов и разными чернилами, казалось, никакому не подвергалась сомнению. «Ну, что же тут, покажи», — сказал князь; тогда жид показывает, что вместо ассигнации напечатано ассигиация[43]. «Где ты ее взял?» — «Если вашей светлости угодно, я вам чрез полчаса принесу несколько тысяч». — «Кто же их делает или выпускает?» — спросил князь. «Камердинер графа Зановича и карлы Зоричевы». Князь дал жиду тысячу рублей и приказал, чтоб он променял их на фальшивые ассигнации и привез бы ему на другой день в местечко его Дубровну, недавно им купленное, от Шклова по Смоленской дороге верстах в семидесяти.

Отпустя жида чрез некоторое время, князь притворился нездоровым и тот же день, до выздоровления, возвратился в Дубровну и послал за отцом моим, чтоб он туда к нему приехал; на другой день, как скоро батюшка мой к нему явился, тогда князь, полученный уже тогда пук ассигнаций показав ему, сказал: «Видишь, Николай Богданович, у тебя в губернии делают фальшивые ассигнации, а ты не знаешь? Как скоро я проеду Могилев, то ту же минуту поручи уголовной палаты председателю Малееву произвести следствие, не щадя ни самого Зорича, ежели будет в подозрении; я для того не хочу, чтобы ты сам следовал, чтобы в изыскании вины Зорича и его друзей-плутов не был употреблен Энгельгардт, мой родственник»