Записки археографа - [158]

С появлением коммерческих банков всё изменилось. Предприятия и преобразованные в концерны министерства получили возможность переводить свои деньги в коммерческие банки. Их число стремительно росло. Если на 1 января 1989 г. их было 41; на 1 июля 1989 г. – 143, в том числе 54 – кооперативные, то к середине 1991 г. их стало более 1,5 тыс.[1027]Первым возник банк «Союз» из казахстанского Чимкента, 26 августа – ленинградский банк «Патент», третьим – Московский кооперативный банк, четвёртым – «Кредит-Москва». Под номером 12 – Инкомбанк, 13 – АвтоВАЗбанк, 16 – Автобанк, 20 – банк «Аэрофлот», 25 – Менатеп[1028]. Все сколько-нибудь крупные предприятия и ведомства создавали свои банки. Предприятия, финансировавшиеся из государственного бюджета, переводили часть средств в новые коммерческие банки. Оттуда они уже приходили «отмытыми» от финансовой классификации. Предприятия, занимаясь самым настоящим кредитованием коммерческих банков, в ту пору меньше всего заботились о получении с этих банков процентов по вкладам. Для них важно было сохранить средства и использовать их по своему усмотрению. Зато коммерческие банки, кредитуя нарождавшиеся кооперативные коммерческие структуры, уже требовали от заемщиков проценты по займам.

Обналичка – превращение безналичных денег в полновесные наличные – стала источником доходов для коммерческих банков За обналичку коммерческие банки получали 10-12%, впрочем, по мере численности банков и конкуренции между ними эта прибыль сократилась до 2-3 %. Позже источником доходов стали операции по покупке и продаже валюты.

Деньги превращались из средства расчёта в товар. Показательна в этом смысле цена кредитов, представляемых государственными банками. В 1990 г. кредиты выдавались под 1 %, в 1991 г. – до 15%. Агропромбанк довёл кредиты до 20-24%, в том числе и по ранее взятым кредитам[1029].

Создание коммерческих банков стало качественно новым явлением, отрицавшим старую, планово-распределительную финансовую систему. Одновременно с этим шло разрушение другой составляющей советской финансовой системы – её централизма. Возникли республиканские банки в союзных республиках, позже – в автономиях, которые не без успеха пытались проводить политику, независимую от Центробанка СССР.

Был пересмотрен прежний Закон «О государственном предприятии (объединении)». Его сменил Закон СССР «О предприятиях в СССР» 1990 г., который предоставлял больше прав собственникам предприятия (государству или коллективным собственникам). Втихаря, без обсуждения в Верховном Совете СССР, Постановлением Совета Министров РСФСР от 25 декабря 1990 г. было принято «Положение об акционерных обществах».

Все это имело свои социальные следствия. Прежняя номенклатурная вертикаль рушилась на глазах. Сам Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачёв, возмущаясь неэффективностью деятельности партийного аппарата, обрушился на заседании Политбюро на чиновника, отказавшегося газифицировать станционный поселок в Сибири: «И что услышали в ответ? Пусть Политбюро и газифицирует. Слушайте, а мы такого бюрократа держим! …Такие кадры нам не нужны. Разрушить эту номенклатуру! Развели бездельников, которые угождают только вышестоящим и совершенно глухи к людям» (курсив мой. – Р. П.)[1030].

Горбачёву было невдомек, что решением политбюро, напечатанном в газете, газ не проводят, что требуются средства на большую и дорогостоящую работу, что эти деньги должны были быть заложены в бюджет, что, наконец, он, генеральный секретарь, как член Президиума Верховного Совета СССР несёт ответственность за тот самый государственный бюджет, который обрёк железнодорожный транспорт на такое положение, когда пристанционные поселки оказались в отчаянном положении, как и за то, кого и за что включали в номенклатуру

8 сентября 1988 г. на заседании политбюро рассматривалась записка Горбачёва «К вопросу о реорганизации партийного аппарата». Обсуждение показало, что предстоящая реорганизация породит большие и сложные проблемы. По подсчётам Лигачёва, «мы должны сократить где-то 700-800 тысяч человек. Только по областному, республиканскому, районному и городскому – 550 тысяч человек». Это приводило к неуверенности в аппарате, к падению дисциплины чиновников, к местническим настроениям. «Теперь относительно подбора кадров для будущего аппарата ЦК, – продолжал Горбачёв. – Я прямо должен сказать, все-таки в значительной мере состав нынешнего аппарата не потянет»[1031].

Реакция партийного аппарата на новации Горбачева была вполне адекватной. Его начали тихо ненавидеть, усматривая в деятельности генсека источник той нестабильности, которая была основным завоеванием аппарата с хрущёвско-брежневских времен. Должности в партийно-государственном аппарате утрачивали свою привлекательность. Место председателя совета директоров банка оказывалась и доходнее, и спокойнее поста секретаря райкома КПСС.

В процесс номенклатурного обогащения втягивались и высшие звенья государственного аппарата, хотя официально никакой приватизации в СССР не происходило. Эти процессы лишь изредка становились предметом обсуждения общественностью