Записки археографа - [159]
В авангарде приватизационных процессов оказался «резерв партии» – комсомол – в лице его функционеров.
С 1987 г. решением Правительства и ЦК комсомола было разрешено создавать так называемые «научно-технические центры молодёжи». Центры могли заниматься хозяйственной деятельностью, они освобождались от налогов (!), имели право владеть имуществом, заниматься внешнеэкономической деятельностью. При центрах стали создаваться свои банки. «Комсомольская экономика» росла на закупке за рубежом остро дефицитных видеомагнитофонов, аудиоаппаратуры, компьютеров, принтеров, ксероксов. Из «комсомольцев-предпринимателей» выросла существенная часть современной бизнес-элиты страны.
В предпринимательскую деятельность включался и ЦК КПСС, располагавший громадной партийной собственностью и финансами. Через «комсомольские банки» партийные деньги проводились и вкладывались в предприятия в нашей стране и заграницей.
ЦК КПСС торопился заключать коммерческие сделки, используя связи в странах Восточной Европе. Управление делами ЦК КПСС 16 февраля 1990 года обратилось в секретариат ЦК КПСС с предложениями проработать вопросы организации прибыльной производственной и хозяйственной деятельности предприятий и учреждений КПСС.
Управление делами просило: «для подготовки предложений по данному вопросу считали бы необходимым изучить также опыт, накопленный рядом коммунистических и рабочих партий. В частности, коммунистами Италии, Франции, Австрии, Греции и некоторых других стран эффективно используются разнообразные формы организации экономической деятельности. Эти партии имеют сеть собственных фирм и предприятий, доходы от которых идут на финансирование партийной работы».
20 апреля 1990 г. Управление делами запросило разрешение вложить деньги в приобретение 15% пакета акций Акционерного инновационного строительного банка в Будапеште. «Полагали бы целесообразным поручить Управлению делами и Международному отделу ЦК КПСС совместно с Внешэкономбанком СССР провести переговоры с венгерскими представителями на предмет возможного размещения в Будапештском банке средств КПСС».
Шли сотни, если не тысячи запросов из обкомов партии – разрешить акционировать санатории, издательства, гаражи, здания, принадлежащие обкомам.
Отдельная увлекательная тема – создание системы, в которой были задействованы специалисты-финансисты из КГБ, сотрудники внешнеэкономических ведомств, сотрудники Управления делами ЦК КПСС, которые занимались созданием сети предприятий, банков, вложением средств в акции, финансированием «фирм друзей» по всей Европе для сохранения денег партии.
Люди из номенклатуры утратили зависимость от своего хозяина – аппарата ЦК. Да и сам этот аппарат торопился приобщиться к собственности. Прежняя идеология коммунизма с её отрицанием частной собственности рухнула, погибала внутри своей цитадели – аппарата партии. Уход из номенклатуры перестал быть трагедией, как было раньше. Наоборот. Должность председателя совета банков, акционера завода, владельца издательства была соблазнительнее работы зав. отделом обкома.
Новая собственность манила. Она требовала правовой защиты. Нечаянным образом эти устремления совпали с желанием большинства граждан страны иметь своё, избавиться от диктата коммунистической власти. Исторический круг замкнулся. Политический строй, отрицавший собственность, рухнул. Среди его могильщиков оказался тот «новый класс», номенклатура, которая благополучно превращалась в старый и хорошо известный – в класс капиталистов.
Поэтому и не нашлось защитников номенклатурных ценностей в августе 1991 г.
2011 г.
Востребованная история.
Отечественная историческая наука в 20-30-е годы XX века[1033]
Историческая наука, подобно двуликому Янусу, обречена смотреть в две разные стороны:
• вглубь самой себя, и отсюда рождается методика исторической науки со всем её постоянно совершенствующимся профессиональным аппаратом – источниковедением, разнообразными методами исторического исследования;
• и во вне, где историческая наука обречена быть magistra vitae, учителем, вынужденным отвечать на многие вопросы учеников любознательных (и не очень), благожелательных (и явно враждебно настроенных), желающих учиться, или убеждённых в том, что они знают истину много лучше учителя. Общество не может быть удовлетворено рассуждениями историка о том, что он – исследователь прошлого. Оно будет провоцировать и продуцировать прогнозные оценки. Это естественная потребность использовать историческую память как инструмент социальной навигации. Этот, второй лик истории обращён в сферы историософии, футурологии, социальной прогностики.[1034] Степень достоверности первого и второго радикально отличны. Прошлое во всех его сохранившихся материальных носителях имеет объективный характер, а субъективная составляющая изучения прошлого связана с уровнем аналитических возможностей науки и отдельного исследователя, целей и задач самого анализа, тех вопросов, которые представляются каждому поколению важными при изучении прошлого.
