Записка смертника - [61]
Сейчас играет медленная музыка Селин Дион. Помнишь, как мы танцевали под дождем под слова этой прекрасной песни? Мы дали клятву, что будем любить друг друга всю жизнь, даже если нам под силу будет расстаться.
Меня злит и в тоже время лишает жизни то, что ты даже не пытаешься бороться за любовь… Разве так можно? Неужели тебе под силу забыть обо всем, что между нами было, и даже не пытаться сделать что-либо? Возможно ты в душе не борец… Конечно, я понимаю, что твои родители хотят сохранить культуру твоего рода, обычаи… черт, хотя бы потому, чтобы кровь внуков была чистой.… Я ничего не имею против этого.… Просто, пойми, зачем мучиться? Давай, решим все сразу.
Чем раньше мы забудем, друг друга, тем лучше будет для нас обоих…
Я не предлагаю забыть друг друга на всю жизнь…
Я предлагаю тебе забыть друг друга до первого числа лета…
Вот два варианта:
Первый:
Забыть друг друга до первого числа лета.
Второй:
Ты обещаешь мне будущее вместе.
У тебя есть неделя, чтобы принять решение…
Хм, пожалуй, все…
Я люблю тебя, до скорой встречи…»
Это письмо датировалось началом марта месяца. Затем я нашел второе письмо, которое пришло спустя две недели.
«Как красиво ты написал… боже, у меня нет слов… помоги мне… что ты делаешь со мной, Майк? Может быть, ты как-то давно подсыпал мне приворотное зелье? Заколдовал меня? Я никогда не думала, что будет так больно.… Я не выдержу милый…
Я умру без тебя…
Не оставляй меня!
Прошу!
Умоляю!
Сжалься надо мной, не будь таким жестоким. Ты же знаешь, я все ради тебя отдам. Я готова умереть ради тебя. Я готова сделать ради тебя все что угодно, все, что ты скажешь!
Кроме одного…
Пожалей меня, любимый, прекрасный, нежный Майкл. Не разрывай мое и так уже измученное сердце.
Пожалуйста…
Мне больно…
Хм, черт, я дурра. Какая же я эгоистка, тебе ведь тоже больно…
Знаю. Прости за все.
Наверное, черт, почему, наверное? Тебе ведь все это время было так тяжело со мной! Я такая чокнутая, но я хочу, чтобы ты помнил меня такой ненормальной, не такой, как все. Странно бешеной.
Зачем ты напомнил мне про Валентинов день? Я сразу вспомнила, как прекрасен был тот день, ночь. Когда я вспомнила это, сердце сжало в туже секунду от невероятной боли. Я такую боль никогда не чувствовала. Боль потери, которая сжимает все тело, особенно сердце, после чего заставляет глаза пролить слезы. Именно поэтому, я не писала тебе две недели, потому что мучилась в жутких истериках. Мама спрашивала, что со мной случилось, но в ответ она слышала только одно, ничего.
Помнишь, как я плакала у тебя на плече в Валентинов день? Ты у меня спросил, почему я плачу? Я ответила, что боюсь тебя потерять. Я сказала, что умру, если ты меня оставишь. Ты нежно прикоснулся к моему подбородку, поднял мое лицо к твоим прекрасным глазам, а после сказал, чтобы я этого никогда больше не говорила, затем ты поцеловал меня. Я до сих пор помню тот опьяняющий вкус поцелуя. Нужда в продлении его, была подобна жажде крови для вампира. Я хотела больше. Я мечтала прикоснуться еще раз к твоим нежным губам. В свою очередь ты пытался сделать то же. Дождь только усиливал страсть между нами. Капли на твоих губах притягивали меня словно магнит какую-нибудь железку. Не знаю, зачем я все это пишу? Я думаю, что никогда тебе не говорила, что я чувствовала в тот день. Что я чувствовала каждый раз, целуя, обнимая тебя. Почему жизнь так несправедлива?
Знаешь, когда я поняла, что ты самый лучший парень в мире? Помнишь, все в тот же Валентинов день, когда мало того, что мы гуляли с восьми утра до вечера, так еще мы и ночь вместе провели.
Мы были пьяные от любви друг к другу. Зайдя ко мне в дом, мы оказались совершенно одни. Снаружи дома шел тихий дождь, который иногда стучал в окно. В гостиной горело несколько настольных ламп, создав атмосферу тихого, спокойного романтического вечера. Да, мы и не думали сидеть смотреть телевизор. Упав на диван в страстном поцелуе, нас больше ничего не сдерживало. Страсть, сидевшая внутри меня, говорила, чтобы я открылась тебе. Принципы, сдерживавшие женщину внутри меня долгие годы, больше не мешали мне. Я хотела тебя. Я знала, что сегодня ты будешь мой. Я знала, что сегодня я буду принадлежать только тебе.
Когда с меня слетела футболка, а после начал слазить лифчик, я поняла, что не готова, но сказать это я боялась, хотя бы потому, что это могло убить в тебе чувства ко мне. По одному взгляду в твои глаза, я могла сказать, что ты больше не контролировал себя. Пойми, я хотела тебя ничуть не меньше, чем ты меня, просто для девушки потерять девственность это серьезный шаг. Это должно происходить только после свадьбы, на первую брачную ночь, но, моя любовь к тебе настолько сильна, что она заглушала даже бешеное желание сохранить честь. Тогда было не время, поэтому я умоляла тебя, чтобы ты понял это. Но этого не происходило, тогда я поняла, что действительно пришло время. Раз я люблю тебя, значит, я должна отдать тебе себя.
Сняв с тебя футболку, я увидела впервые твое тело оголенным. Твои шрамы на груди, как ты сказал позже от нападения собаки в далеком детстве, немного шокировали меня. Ты худой, но это неважно, потому что я люблю тебя таким, какой ты есть. Что было дальше? Ты помнишь.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.