Западноевропейский сонет XIII-XVII веков - [34]

И рвется дух избавиться от боли.

И я за ним последовать бы рад,

Но держит вновь привычка поневоле,

Любовь и счастье на пути стоят.

* * *

Не первый день душа хитрит со мной,

Но даже видя, что его морочат,

Трусливый разум верить в счастье хочет

И мирится с подделкою смешной.

Я обхожу любого стороной,

Кто эту небыль явно опорочит;

И пытку, что мое терпенье точит,

Готов терпеть с улыбкой напускной.

И чахнет мысль под тяжестью такою,

Что, кажется, блаженствую почти,

Едва на миг мученья успокою.

Немногое, что в силах был спасти,

Сжимаю полновластною рукою

И ощущаю пустоту в горсти.

* * *

В душе мертво от застарелой боли,

Вгрызающейся в тело до кости;

И понапрасну в тяготах пути

Ищу спасенья от своей недоли.

Пустая небыль не дает мне воли,

К чему ни рвусь, — изведать во плоти;

Вовек посеянному не взойти

На сумрачном и запустелом поле.

Но как любовь отрадою не манит

И сколько ум предлогов не дает

Забыть о том, что душу мне тиранит, —

Она просить о милости не станет:

Счастливому не вытерпеть невзгод,

К беспечному беда врасплох нагрянет.

* * *

Зачем любовь за все нам мстит сполна:

Блаженство даст — но слезы лить научит,

Удачу принесет — вконец измучит,

Покой сулит — лишит надолго сна,

Лишь в плен захватит — схлынет, как волна,

Лишь сердцем завладеет — вмиг наскучит,

Подарит счастье — все назад получит?

Неужто впрямь двулична так она?

О нет! Амур безвинен; вместе с нами

Горюет он, когда придет беда,

И плачет, если нас терзают муки.

В своих несчастьях мы повинны сами;

Любовь, напротив, служит нам всегда

Опорой — и в печали и в разлуке.

* * *

Легавая, петляя и кружа,

Несется с лаем по следам кровавым,

Пока олень, бегущий от облавы,

На землю не повалится, дрожа.

Так вы меня травили, госпожа,

Такой желали смерти мне всегда вы;

Гонимый гневом яростным, неправым,

До крайнего дошел я рубежа.

И снова вы терзаете и рвете

Сплошную рану сердца моего,

Где всюду боль кровоточащей плоти.

Верны своей безжалостной охоте,

Вы истязать намерены его

И уязвлять, покуда не убьете.

* * *

Как сладко спать и мучиться тоскою,

Что это сон, который только снится;

Как сладко забываться небылицей

И сознавать, что краткою такою;

Как сладко мыслью в бытие другое,

Недостижимое, переноситься:

Как сладко до утра смежить ресницы,

Хоть пробужденье не дает покоя.

О сон! Когда б под тяжестью твоею

И день и ночь не размыкались веки,

Ты стал бы мне и легче и желанней!

Дай, наконец, уснуть не сожалея;

И правдой обездоленный вовеки

Пусть обретет отраду хоть в обмане!

* * *

Душа моя со мной играет в прятки

И лжет, рисуя все не так, как есть;

Я с радостью приемлю фальшь и лесть,

Хоть изучил давно ее повадки,

И сторонюсь, храня обман мой сладкий,

Того, кто мне несет дурную весть;

Я знаю сам — невзгод моих не счесть,

Но лучше думать, будто все в порядке.

Таким смятеньем разум мой объят,

Что, вмиг забыв о гибельном уроне,

Чуть стихнет боль, спокоен я и рад.

Жизнь ускользает между рук; в погоне

За ней, хватаю жадно все подряд —

Но только пустота в моей ладони.

Гарсиласо де ла Вега

* * *

Моря и земли от родного края

Отрезали меня, и милый дом

День ото дня все дальше, и кругом

Чужие племена и речь чужая.

Ищу лекарства от разлуки, зная,

Что нет пути назад, и об одном

Молю судьбу — уснуть бы вечным сном,

Чтоб отлегла от сердца мука злая.

Лишь видя вас, надеясь видеть вас,

Я б излечился от тоски, поверьте,

Но и надежды я лишен давно.

Я утолить печаль хотел не раз

И понял — исцеленье только в смерти,

Но даже умереть мне не дано.

* * *

Едва надежда поднялась с колен,

Как пала вновь, покорна черной силе;

И чаянья опять не победили,

Отчаянью сдались в постыдный плен.

Кто б вынес столько скорбных перемен,

Измен судьбы? Но в горестном горниле

Мужайся, сердце! Помни, что в могиле

Вкусишь не шторм, а штиля рай и тлен.

И потому крушу преград твердыни —

Пусть смерть близка, пусть гаснут взор и слух,

Пусть дверь моей темницы на засове!

Я припаду к стопам своей святыни,

Чтоб ни случилось: как бесплотный дух

Или мужчиной во плоти и крови.

* * *

Ваш взор вчеканен в сердце мне, сеньора.

И сколько бы я ваш ни славил взгляд,

Стиха красноречивее стократ

Чеканное стихотворенье взора.

Сонеты ваших глаз… Пускай не скоро

Я до конца пойму их смысл и лад,

Но веру в вас принять на веру рад

И приговору внемлю без укора.

Я вас люблю. Я изваял ваш лик

Под стать своей любви, но страсти пламя

Не в силах вам расплавить сердца твердь.

Лишь вами осенен мой каждый миг:

Рожденный ради вас, живущий вами,

Я из-за вас приму — приемлю! — смерть.

* * *

Я брел по кручам каменным в бреду

И вдруг очнулся, сердцем замирая

И цепенея в ужасе, у края

Гранитной бездны: шаг — и упаду.

Меня ведет погибель в поводу.

С ней обручен, наверно, навсегда я:

Ведь зная, что есть благо, выбираю

Я не блаженство рая, а беду.

Но не хочу в моей несчастной части

Продлить недолгих дней быстротеченье

И не перечу року своему;

Сдаюсь на милость милой сердцу страсти:

Близка кончина и конец мученья,

А значит, мне спасенье ни к чему.

* * *

Прекрасные наяды![78] Вы с отрадой

Проводите свой век среди хором,

Сверкающих на самом дне речном

Искристою, хрустальной колоннадой.

То отдаетесь ремеслу с усладой,

То ткань прядете за веретеном,

То о любви на поприще земном

Вы делитесь с подружкою-наядой.

Рукомесло оставьте, слыша зов,