Западноевропейский сонет XIII-XVII веков - [36]

От вас отторгнут будет? Он тотчас

Познает плен душевного разлада,

Скорбь, мрак, рыдания, небытие.

* * *

Та, что сияла ярче всех светил,

Сокрылась от меня; и скорбь слепая

Мной овладела, в бездну увлекая,

Как судно без руля и без ветрил.

Истомы смертной я почти вкусил,

Когда нахлынули — разлука злая,

Страсть, упованья, опасений стая, —

Меня как волны этот шквал разил.

Раздался глас над рокотом морей,

Мне возвестивший: в вере, госпожой

Дарованной, пристанище дано.

— Ее по свету разметал борей, —

Ответил я. Истерзанный волной,

Зову не пристань, так морское дно.

Фернандо де Эррера

Руинам Италики

Руин усталых тяжкое унынье,

Былого дерзновенья вечный сон,

Куски разбитых сводов и колонн,

Разъятый вал на сумрачной вершине —

Являют люду темному поныне,

Сколь слеп удел его, сколь краток он,

И только я, столь грешный, обделен

Понятием сего в моей гордыне.

Увы, мой пыл возвел вокруг меня

Повыше крепость, и хотя так зыбки

Ее устои, — правит мной обман.

Что для упрямца истина, — гоня

Желание уразуметь ошибки,

Желанием страдать он обуян.

Севилье

Счастливая царица Океана,

Тобой трикрат Испания славна,

Твой Ум и Благородство чтит она,

Ей Польза щедрая твоя желанна.

Жемчужина Европы без изъяна,

Нет, не с Землей сравниться ты должна,

Твоих богатств ей не вместить сполна, —

А с Небом, да, божественная манна.

Достаток твой и власть увидев, гость

Глазам не верит и на то гневится,

Что о тебе молва еще мала.

Не город, — мир! В тебе все то сошлось,

Что есть в других: Испании частица, —

Ты целое собою превзошла.

* * *

Бреду один пустынею бесплодной,

Измучен думой давней и постылой,

Ведь солнце ясное, что мне светило,

Меня изгнало в ночь, во мрак холодный.

Бреду, надежде чистой неугодный,

Одолеваю холм, собравшись с силой,

И обращаю вспять свой взор унылый,

В дол дней ушедших, с этим столь несходный.

Мне видится в минувшем столько счастья,

А ныне столько мук в удел досталось,

Что сердце сражено и сжалось в страхе.

О, ревность, скорбь, забвенье, безучастье, —

Всё, что от рая прежнего осталось, —

К чему терзать лежащего во прахе?

* * *

Дерзнул — и устрашился я; но вот

Страх поборола дерзость, и, смелея,

Я ринулся в огонь, что жалит злее,

Коль прав на упованье не дает.

И опалил мне младость пламень тот,

Презрел я поздно, но не сожалею:

Ведь кто упорствует, свой бред лелея,

Тот разума вовек не обретет.

Порой пытаюсь вырваться из плена,

Но силы нет, и стоит ли труда?

И вновь склоняю голову смиренно.

Что ж, да пребудет вечною беда:

Ведь не к лицу, не к чести перемена

Тому, кто честно сдался навсегда.

* * *

Я порешил — опасное решенье! —

Что грудь броней одену ледяною,

Дабы любовь не помыкала мною

И не был я для жгучих стрел мишенью.

Пытался я спастись от пораженья —

Напрасный бред! Я сам беде виною:

Отдав свободу, гордость, сей ценою

Обрел я безысходные мученья.

Лед в пламени растаял — тем сильнее

Оно бушует ныне, полыхая,

Пронизывая мне дыханье жаром.

И смерти от огня я ждать не смею:

Чем пуще в сем костре я стражду яром,

Тем пуще вечный жар его вдыхаю.

* * *

Меж скал отвесных, гибельным проливом,

В скорлупке утлой — и ветрил-то нет! —

Влекусь за песнью сладостной вослед

Себе на горе по волнам бурливым.

Желаньем пылким, дерзостным порывом

Я отдан произволу злейших бед;

Покорствую ему, себе во вред,

Не властен следовать путем счастливым.

Я вижу кости белые на дне,

Я слышу вопли терпящих крушенье,

И рокот бури яростней вдвойне;

И уповать не смею на спасенье:

Везде опасность угрожает мне,

Страх пагубен, и тщетно дерзновенье.

* * *

Боль ярую терпеть уж не могу

И не могу, встречая взор ваш звездный,

Переносить покорно искус грозный,

Которого б не пожелал врагу.

Пытаюсь скинуть цепи, прочь бегу,

В отчаянье моля Амура слезно

Вернуть свободу мне, пока не поздно,

Хоть сам себе, измучившийся, лгу.

Но стоит ли противиться надменно,

И будет ли мне толк какой-нибудь

От сей попытки, тщетно дерзновенной?

Ваш взор нашел мне прямо в душу путь

И молнией ожег ее мгновенной,

Хоть невредимою осталась грудь.

* * *

О солнце, лезвия твоих лучей

Багрянят высь далекую, сверкая, —

Скажи мне, сыщется ль краса такая,

Что вровень той, кто свет моих очей?

О ветерок, дыханьем вешних дней

Ты нас ласкаешь, нежно овевая, —

Взгляни, вот злата пелена живая,

Скажи, касался ль ты косы пышней?

Луна, небесные огни, планеты,

Которым власть над судьбами дана, —

Двух звезд земных вам ведомы ль приметы?

Светила, солнце, ветер и луна, —

Вы зрели скорбь напраснее, чем эта,

Внимали стонам, что дарит она?

* * *

Вздыхаю — и желал бы, чтоб на волю

Душа в печальном вздохе отлетела,

Но тщетно, ибо смертного предела

Не достигаю, мучим смертной болью.

В пустыне сей, где сам с собой глаголю,

До сердца скал дойдет мой вздох несмелый,

Не тронув сердца той, что захотела

Обречь меня на злую эту долю.

Вздыхаю — но ни смерти, ни целенья

Себе не нахожу; и плач унылый

Мне утешенья не дарит ни крохи.

Любовь, дай вздохам гибельную силу:

Как лебедь жизнь кончает в сладком пенье,

Так испущу я душу в скорбном вздохе.

Мигель де Сервантес Сааведра

* * *

Едва зима войдет в свои права,

Как вдруг, лишаясь сладкозвучной кроны,

Свой изумруд на траур обнаженный

Спешат сменить кусты и дерева.

Да, времени тугие жернова

Вращаются, тверды и непреклонны;

Но все же ствол, морозом обожженный,