Западноевропейская поэзия XX века - [31]

И солнце крабом, и земля в огне,

И крабом тень моя легла на берег. —

Под перекличку птичьих голосов

И кашель ворона на палках голых

По жилам сердце деловито гонит

Ямбическую кровь, лишаясь слов.

Вон женщины во весь шумливый рост

Идут по горизонту, как деревья,

Вон бегают по перелеску дети,

В движении похожие на звезд.

Я создаю тебя из гулких буков,

Из шелеста дубов, осенних чар,

Корней боярышника, хмурых гор,

В прибое создаю тебя из звуков.

Над парком беспокойный циферблат;

Часы толкуют время, славят утро

И флюгеру о направленье ветра

Колючими словами говорят.

Я создаю тебя из дольних вздохов.

Трава пророчит: все, что я постиг,

Покроет мокрый изъязвленный снег.

Но ты вдали от злых вороньих криков.

Особенно когда октябрьский ветер

(Я создаю тебя в канун зимы,

Когда гремят валлийские холмы)

Молотит кулаками репы берег,

Я создаю из бессердечных слов

Тебя — сердечных сердцу не хватило.

Химическая кровь мне полнит жилы.

На взморье. Среди птичьих голосов.

ЗАЧЕМ ПРОХЛАДОЙ ВЕЕТ ЮГ Перевод Арк. Штейнберга

Зачем прохладой веет Юг,

А льдом Восток? Нам невдомек,

Пока не истощен исток

Ветров, и Запад ветровой

Всех осеней плоды несет

И кожуру плодов.

Дитя твердит: «Зачем шелка

Мягки, а камни так остры?»

Но дождь ночной и сердца кровь

Его поят и темный шлют ответ.

А дети, молвя: «Где же Дед Мороз?» —

Сжимают ли кометы в кулачках? —

Сожмут, когда ребята полуспят,

Кометы сном пыльнут в глаза ребят,

И души их зареют в полутьме, —

Тут ясный отзвучит ответ с горбатых крыш.

Все ясно. Звезды нас порой

Зовут сопутствовать ветрам,

Хоть этот зов, покуда звездный рой

Вокруг небесных башен держит путь,

Чуть слышен до захода звезд.

Я слышу лад, и «жить в ладу»,

Как школьный колокольчик дребезжит,

«Ответа нет», и у меня

Ответа нет на детский крик,

На отзвук эха, и Снеговика,

И призрачных комет в ребячьих кулачках.

РУКА, ПОДПИСАВШАЯ УКАЗ Перевод П. Грушко

Рука, подписав указ, отправила город в ад.

Пятивластие пальцев обложило данью кадык,

Удвоило мир умерших, вдвое уменьшив народ.

От пяти владык не уйдет ни один из владык.

Крутая рука завершается покатым плечом,

Белее мела суставы сжатой руки.

Гусиное перышко велит приостыть палачам,

Которые остудили горячие языки.

Рука, подписав декрет, посеяла ужас и злость,

Наладила голод и саранчу призвала.

Воистину велика рука, у которой есть власть

Вымарывать имена, озаглавливающие тела.

Пять владык отпустили грехи мертвецам,

Но не врачуют язв, не утешают сирот.

Рука заведует милостью, соперничая с творцом.

Но рука без глаз — и слез не прольет.

НЕ УХОДИ БЕЗ СЛОВ ВО МРАК НОЧНОЙ [41] Перевод О. Чугай

Не уходи без слов во мрак ночной —

Ты должен вспыхнуть в пламени заката,

Восстать над неизбежной темнотой!

Мудрец поймет, что бесполезен бой,

Что крик — не вспышка молнии крылатой,

Но не уйдет без слов во мрак ночной.

И праведник с последнею волной

Покинет свой залив зеленоватый,

Восстав над неизбежной темнотой!

Дикарь, поющий солнцу гимн земной,

Так поздно узнаёт, что нет возврата.

Но не сойдет без слов во мрак ночной!

Пусть каждому достался жребий свой —

Великие уходят, но тогда-то

Горит их взор падучею звездой.

Там, в вышине, слезами удостой

Меня, отец мой — горькая утрата, —

Не уходи без слов во мрак ночной,

Восстань над неизбежной темнотой!

СМЕРТЬ УТРАТИТ ВЛАСТЬ НАД ВСЕЛЕННОЙ Перевод Арк. Штейнберга

Смерть утратит власть над вселенной.

Станут голые трупы плотью одной

С человеком ветра и закатной луной,

Оголятся их кости, претворясь в перегной,

Рядом с ними звезды затеплятся въявь,

К ним, безумным, вернется разум иной,

Утонувшие снова всплывут над волной;

Хоть любовников нет — сохранится любовь.

Смерть утратит власть над вселенной.

Смерть утратит власть над вселенной.

Они не умрут, прозябая на дне,

Под зыбью морей неисчетные дни;

Корчась на дыбе, на колесе,

Не струсят, хоть жилы ослабнут все.

Вера в их треснет руках пополам,

Носорожье зло их боднет на излом,

Но, расщепясь, уцелеют они.

Смерть утратит власть над вселенной.

Смерть утратит власть над вселенной.

Чайки в уши им больше кричать не должны,

Могут стихнуть отныне вопли волны,

И не надо цветку, что расцвел весной,

Подставлять свой венчик под дождь проливной.

Пусть безумны они и мертвы как бревно,

Но, гремя сквозь ромашки, их черепа

Рвутся к солнцу, пока не взорвалось оно.

Смерть утратит власть над вселенной.

СТИХИ В ОКТЯБРЕ Перевод А. Сергеева

Под небом мой год тридцатый

Пробудился в звуках от моря до ближнего леса,

От ракушек в пруду до цапли

На дюнах,

А утро звало —

Хоралами волн и чаек пронзительной песней,

И стуками парусных лодок о мшистую пристань

В ту же секунду

Покинуть

Еще не проснувшийся город.

Вместе с птицами певчими

Птицы крылатых деревьев несли мое имя

Над лошадьми и фермами,

И в осенний

Мой день рождения

Все былые дни на меня низвергались ливнем.

Цапля ныряла в приливе, когда я вышел.

Городок пробудился,

За мною

Ворота его затворились.

Стая жаворонков в бегущей

Туче, и в кустах придорожных посвист

Дроздов, и почти июльское

Солнце

На плече холма.

Вешний воздух и звонкое пенье нежданно

Влились в утро, в котором бродил я и слушал

Шум дождя

И в дальнем

Лесу завыванье осени.

Бледный дождь над заливом

И над морем церковь размером с улитку —

Рожки пронзают туман,

Домик

Сереет, как филин.

Сады же весны и лета цвели небылицей