Занимательная орфография - [47]
Заметьте, слова на ком- близки по значению, и то им не помешала омонимия… И уж совсем не помешала бы омонимия между сокращением плов- и пловом из мяса.
— Так что же? — спросил несколько озадаченный Полупшённый и развел руками. — Просто так пошли наперекор орфографии? Из озорства? Писали-то, сам говоришь, плОвучий.
— Победило чутье языка. Чутье фонемы.
— «Чутье фонемы», — передразнил Иван Семенович. — Что ж, она пахнет, что ли, по-особому? Фонема <о> — так, фонема <а> — этак? Ты нас в барсуки заманиваешь, а ведь сам говорил, что нюхать букву нельзя. Я так думаю — и фонему нельзя.
— Ах, Иван Семеныч! Чутье в другом смысле. Мы все знаем, что есть плавать, плавающий, плавни, плавневый, плавательный, сплав леса, сплавщик, сплавочный. И ни в одном слове этот корень не прибегает к <о>. Так и создается чутье: этот корень — с <а>, не с <о>.
Понадобилось проявить эту гласную фонему в сокращении, и она проявилась, именно [а́], как и следовало ожидать. Хотя традиционное написание и протестовало.
Если стали говорить пла́вкра́н, пла́всре́дства, то и писать эти слова надо с А: но тогда и «пловучий» тоже надо писать с А! Так и была узаконена новая орфограмма: плАвучий. Исчезло одно традиционное написание. Ведь О в плОвучий шло наперекор фонемной правде, оно было иероглифом.
Письменный язык, как видите, освобождается, медленно, понемногу от некоторых иероглифов.
— И по-моему, это хорошо. А по-твоему? — спросил Полупшённый.
— По-моему, — тоже.
— Вот это здорово, — обрадовался Полупшённый. — Ты всегда со мной соглашайся. Ладком да мирком жить — чего лучше?
Я снова с ним согласился.
Еще скажу. Помните: гореть — иероглиф? Так вот вам: новые слова с этим корнем, даже если он безударен, пишутся с А, как фонема велит: выгАрки, изгАръ. Правило для этого корня антифонемно, а новички послушны не ему, а общему правилу русского письма: чти фонему!
Какая же наша орфография?
Наша орфография — не такая уж простая. Чтобы научиться правильно писать, надо потрудиться.
Но на свою орфографию мы все-таки не в обиде. В ней есть разумность, есть единый принцип, которому подчиняются все основные правила: фонемный принцип. Когда изучаем правописание, изучаем не кучу разрозненных правил, а нечто единое и целостное. Одно правило поддерживает другое.
В разных правилах есть общая сердцевина: мы от слабой позиции, где ошибка возможна, поднимаемся к сильной позиции, где ошибка не живет. То же, но другими словами: чтобы не сделать ошибку, надо определить, какой фонеме принадлежит звук.
Такая разумная целостность нашего правописания — большое его достоинство.
Работа по совместительству
Разобраться!
Фонем, вы помните, 39. А букв у нас 33. Казалось бы, каждая фонема достойна, чтобы ее изобразить особой буквой. И значит, букв тоже должно быть 39.
А у нас нехватка. Но ведь такую большую нехватку мы бы, наверное, заметили. Еще бы! Нет букв для многих фонем. Неужели некоторые фонемы так и гуляют, не одетые в буквы? И в письме мы их никак не обозначаем? Это неудобство… Ведь мы бы заметили… А мы такой нехватки как будто и не ощущаем.
И как же мы ухитряемся 33 буквами передавать 39 фонем? Тут какой-то секрет.
Разгадаем его!
С серьгой
Давайте поиграем в значки. У нас есть 20 квадратных значков и 2 кружка, вот они:
Из этих значков можно составлять цепочки, например такую:
Или такую:
Заметили? После квадрата — кружок, после кружка — квадрат.
Рисовать эти значки долго. Нельзя ли их упростить, ну, например, заменить буквами. Сколько потребуется букв? Два кружка плюс двадцать квадратов — двадцать две буквы. Как будто выйдет неплохо: если
Но мы хотим как можно экономнее обозначить наши квадраты-кружки; не много ли 24 буквы? Нельзя ли поменьше?
Вы видите, что верхние квадраты от нижних отличаются серьгой:
И таких пар — десять. А мы схитрим! Мы серьгу, которая принадлежит квадрату, будем подвешивать соседу-кружку! Вместо:
напишем
Не все ли равно? Знак
Помним, коллега кружок!
Что же мы выиграли? Теперь не надо квадратов с серьгой. Вместо двадцати их будет десять. Все — без серьги. А число кружков придется удвоить: вместо набора
Пятнадцатый знак
Но как быть, если ряд кончается квадратом с серьгой — кружку-соседу серьгу не передашь, соседа нет! Придется добавить еще знак:
Вместо:
напишем
Четырнадцать плюс один — всего пятнадцать. Все равно меньше, чем 22.
Кстати, это позволит в цепочках ставить два квадрата подряд:
Переносим все серьги на соседа справа:
В русском языке есть твердые согласные и есть мягкие. Вот они, напишем их друг над другом:
Я знаю, что многие из моих читателей плохо относятся к орфографии. Ее требования, конечно, исполняют беспрекословно, но не любят нашу орфографию, не гордятся ею; нет благодарности к тому ценному, что она дарит нам. Любить орфографию, гордиться ею? Возможно ли это? И, главное, за что любить и чем гордиться? Мне бы хотелось в этой книжке рассказать, почему русская орфография достойна уважения и даже благодарности, несмотря на все ее недостатки. Недостатки есть, даже немало — и все-таки она хорошая! Вот я и буду спорить с теми, кто не ценит высоких достоинств нашего письма, буду стараться их переубедить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В данной книге историк философии, литератор и популярный лектор Дмитрий Хаустов вводит читателя в интересный и запутанный мир философии постмодерна, где обитают такие яркие и оригинальные фигуры, как Жан Бодрийяр, Жак Деррида, Жиль Делез и другие. Обладая талантом говорить просто о сложном, автор помогает сориентироваться в актуальном пространстве постсовременной мысли.
Один из самых влиятельных мифотворцев современности, человек, оказавший влияние не только на литературу, но и на массовую культуру в целом, создатель «Некрономикона» и «Мифов Ктулху» – Говард Филлипс Лавкрафт. Именно он стал героем этой книги, в своем роде уникальной: биография писателя, созданная другим писателем. Кроме того многочисленные цитирования писем Г. Ф. Лавкрафта отчасти делают последнего соавтором. Не вынося никаких оценок, Лайон Спрэг де Камп объективно рассказывает историю жизни одной из самых противоречивых фигур мировой литературы.
Если вы думаете, будто английский язык – это предмет и читать о нём можно только в учебниках, вы замечательно заблуждаетесь. Английский язык, как и любой язык, есть кладезь ума и глупости целых поколений. Поразмышлять об этом и предлагает 2 тетрадь книги «Неожиданный английский», посвящённая происхождению многих известных выражений, языковым стилям и грамматическим каверзам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.