Занимательная орфография - [47]

Шрифт
Интервал

означает и коммунистический (Комаудитория в Московском университете), и командный (комсостав в армии), и коммунальный (комхоз — отдел в горисполкоме), и командир (комкор — командир корпуса), и комиссар (нарком), и комитет (местком), и комиссариат, и комиссия

Заметьте, слова на ком- близки по значению, и то им не помешала омонимия… И уж совсем не помешала бы омонимия между сокращением плов- и пловом из мяса.

— Так что же? — спросил несколько озадаченный Полупшённый и развел руками. — Просто так пошли наперекор орфографии? Из озорства? Писали-то, сам говоришь, плОвучий.

— Победило чутье языка. Чутье фонемы.

— «Чутье фонемы», — передразнил Иван Семенович. — Что ж, она пахнет, что ли, по-особому? Фонема <о> — так, фонема <а> — этак? Ты нас в барсуки заманиваешь, а ведь сам говорил, что нюхать букву нельзя. Я так думаю — и фонему нельзя.

— Ах, Иван Семеныч! Чутье в другом смысле. Мы все знаем, что есть плавать, плавающий, плавни, плавневый, плавательный, сплав леса, сплавщик, сплавочный. И ни в одном слове этот корень не прибегает к <о>. Так и создается чутье: этот корень — с <а>, не с <о>.

Понадобилось проявить эту гласную фонему в сокращении, и она проявилась, именно [а́], как и следовало ожидать. Хотя традиционное написание и протестовало.

Если стали говорить пла́вкра́н, пла́всре́дства, то и писать эти слова надо с А: но тогда и «пловучий» тоже надо писать с А! Так и была узаконена новая орфограмма: плАвучий. Исчезло одно традиционное написание. Ведь О в плОвучий шло наперекор фонемной правде, оно было иероглифом.

Письменный язык, как видите, освобождается, медленно, понемногу от некоторых иероглифов.

— И по-моему, это хорошо. А по-твоему? — спросил Полупшённый.

— По-моему, — тоже.

— Вот это здорово, — обрадовался Полупшённый. — Ты всегда со мной соглашайся. Ладком да мирком жить — чего лучше?

Я снова с ним согласился.

Еще скажу. Помните: гореть — иероглиф? Так вот вам: новые слова с этим корнем, даже если он безударен, пишутся с А, как фонема велит: выгАрки, изгАръ. Правило для этого корня антифонемно, а новички послушны не ему, а общему правилу русского письма: чти фонему!

Какая же наша орфография?

Наша орфография — не такая уж простая. Чтобы научиться правильно писать, надо потрудиться.

Но на свою орфографию мы все-таки не в обиде. В ней есть разумность, есть единый принцип, которому подчиняются все основные правила: фонемный принцип. Когда изучаем правописание, изучаем не кучу разрозненных правил, а нечто единое и целостное. Одно правило поддерживает другое.

В разных правилах есть общая сердцевина: мы от слабой позиции, где ошибка возможна, поднимаемся к сильной позиции, где ошибка не живет. То же, но другими словами: чтобы не сделать ошибку, надо определить, какой фонеме принадлежит звук.

Такая разумная целостность нашего правописания — большое его достоинство.

Работа по совместительству

Разобраться!

Фонем, вы помните, 39. А букв у нас 33. Казалось бы, каждая фонема достойна, чтобы ее изобразить особой буквой. И значит, букв тоже должно быть 39.

А у нас нехватка. Но ведь такую большую нехватку мы бы, наверное, заметили. Еще бы! Нет букв для многих фонем. Неужели некоторые фонемы так и гуляют, не одетые в буквы? И в письме мы их никак не обозначаем? Это неудобство… Ведь мы бы заметили… А мы такой нехватки как будто и не ощущаем.

И как же мы ухитряемся 33 буквами передавать 39 фонем? Тут какой-то секрет.

Разгадаем его!

С серьгой

Давайте поиграем в значки. У нас есть 20 квадратных значков и 2 кружка, вот они:

Из этих значков можно составлять цепочки, например такую:

Или такую:

Заметили? После квадрата — кружок, после кружка — квадрат.

Рисовать эти значки долго. Нельзя ли их упростить, ну, например, заменить буквами. Сколько потребуется букв? Два кружка плюс двадцать квадратов — двадцать две буквы. Как будто выйдет неплохо: если

= б,
= а,
= т,
= у,
= г,
= к, то верхняя строка батугак. Оказывается, эти строчки даже читать можно.

Но мы хотим как можно экономнее обозначить наши квадраты-кружки; не много ли 24 буквы? Нельзя ли поменьше?

Вы видите, что верхние квадраты от нижних отличаются серьгой:

И таких пар — десять. А мы схитрим! Мы серьгу, которая принадлежит квадрату, будем подвешивать соседу-кружку! Вместо:

напишем

Не все ли равно? Знак

говорит: передо мной квадрат с серьгой; я серьгу показываю вместо квадрата, он мне доверил эту работу. Но помните: серьга-то на самом деле — у квадрата, который передо мной…

Помним, коллега кружок!

Что же мы выиграли? Теперь не надо квадратов с серьгой. Вместо двадцати их будет десять. Все — без серьги. А число кружков придется удвоить: вместо набора

,
употреблять набор
10 + 4 = 14. Не 22, а только 14. Выгода. Значительная выгода!

Пятнадцатый знак

Но как быть, если ряд кончается квадратом с серьгой — кружку-соседу серьгу не передашь, соседа нет! Придется добавить еще знак:

Вместо:

напишем

Четырнадцать плюс один — всего пятнадцать. Все равно меньше, чем 22.

Кстати, это позволит в цепочках ставить два квадрата подряд:

Переносим все серьги на соседа справа:

В русском языке есть твердые согласные и есть мягкие. Вот они, напишем их друг над другом:


Еще от автора Михаил Викторович Панов
И все-таки она хорошая!

Я знаю, что многие из моих читателей плохо относятся к орфографии. Ее требования, конечно, исполняют беспрекословно, но не любят нашу орфографию, не гордятся ею; нет благодарности к тому ценному, что она дарит нам. Любить орфографию, гордиться ею? Возможно ли это? И, главное, за что любить и чем гордиться? Мне бы хотелось в этой книжке рассказать, почему русская орфография достойна уважения и даже благодарности, несмотря на все ее недостатки. Недостатки есть, даже немало — и все-таки она хорошая! Вот я и буду спорить с теми, кто не ценит высоких достоинств нашего письма, буду стараться их переубедить.


Рекомендуем почитать
Племянница словаря. Писатели о писательстве

Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.


Дети и тексты. Очерки преподавания литературы и русского языка

Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.


Расшифрованный Достоевский. «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы»

Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.


Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.


Загадки русского Заполярья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.