Занимательная история. Выпуск 4 - [138]
Спешу утешить абсолютное большинство читателей: что-либо понять в исходных текстах монахов Древней Руси, как и в хозяйственных документах древности, даже будь они опубликованы серией качественных скринов, могут только очень хорошие спецы-филологи и криптоаналитики – в силу языкового барьера и особенно когда речь идёт о текстах, написанных не уставом, а скорописью. Последнее – это нечто! На фоне русской скорописи XV–XVII вв. меркнут даже китайские иероглифы!
Особо стоит отметить, что Лицевой летописный свод Ивана IV – Царь-книга о 11 тысячах страниц с 16 тысячами гравюр на них – в реестр ПСРЛ не включён и до сих пор! Перевод Царь-книги на современный русский язык сделан частными силами (sic!), но, к сожалению, далеко не в полном объёме. При этом РАН, за триста лет своего существования так и не сподобившаяся сделать перевод этого шедевра, и ровно столько же лет делавшая вид, что такой книги не существует вообще, эту пощёчину от дилетантов и волонтёров истории проглотила молча! Соответственно, дождаться, что в этой жизни хотя бы массив ПСРЛ будет адаптирован к нормам современного русского языка – удастся вряд ли, да и никто и не обещает того! – Все заняты инновациями (т. е. поиском откатов).
Получается, что для изучения своей истории каждый русский просто вынужден изучить либо старославянский, либо какой-либо ещё один современный славянский язык, а также пройти специальный филологический ликбез с набором практики чтения древнеславянских текстов, находясь в постоянном недоумении об истоках долголетия сплошных потоков символов (см. вып. 2).
Снизошёл к народу с популяризацией всего этого комплекса знаний лишь один академик на Руси – Андрей А. Зализняк, чем подчеркнул лишний раз, что обучение всем филологическим и историческим заморочкам, необходимых для самостоятельного изучения отечественной истории, может проходить у нас только факультативно, так как ни в школьной, ни в университетской программах непрофильных вузов обучение этим знаниям не предусмотрено. О том, что исторические свидетельства весьма полезно «прогонять» через Матрицу продуктивных сравнений (см. ТЗ № 5 в пред. вып.), для чего технических знаний уровня средней школы может и не хватить, о том ведомо вообще мало кому.
Немудрено, что та часть нации, которая при формировании своих представлений об истории России во всём доверяет кому угодно, но не итогам своих трудов про самостоятельному изучению древностей, очень даже легко может скатиться в грёзы, в которые так успешно погружают людей спецы по «вакуумной акустике», окормляемые Кремлём и РПЦ. И этот процесс уже набрал обороты! Наверное, флагом дуумвирата «Симфонии власти и Церкви» вскорости станет картина Михаила Врубеля «Принцесса Грёза».
Мультипликация. Поправки на жанр
Летописи – это марафон взглядов из столичных монастырских келий на 10–20 тысяч копошащихся окрест монарших табуреток людей. Что творилось за «МКАДом», чем жил в X веке восьмимиллионный народ – то из летописи определить невозможно; о том, как жили люди можно только догадываться, глядя лишь на находки археологов, так как других источников информации, что называется, кот наплакал. Непонятно почему, но именно эти столичные выкидыши истории от княжеских тусовок сегодня именуются Историей России; со всеми её печально-информационными блоками мы уже познакомились выше.
Ситуация удивительна: по структуре маленького камушка делался вывод о структуре огромной скалы, на которой сидят все, но которую мало кто хочет видеть. До сих пор мы видим не историю, а итог совершенно бездоказательного переноса картинок специфического микромира смотрящих на огромный мир людей, видим абсолютно некорректную мультипликацию. История и археология уже очень давно находятся в разводе, так и не заимев общих детей!
Примерно такая же картина наблюдается, на мой взгляд, и в ложной оценке масштаба не собственно подъёма патриотизма в стране после Отечественной войны 1812 года, а в оценке масштаба всплеска вовлечения людей в обсуждение реалий своей истории не на основе баек РПЦ, а на фактографических материалах и, главное, на анализе этих материалов.
К 1865 году, т. е. во время жизни уже второго поколения граждан Российской империи, получивших доступ к печатным томам ПСРЛ, на примерно 70 миллионов жителей страны вышло из типографий не более чем по 600 копий каждого из 15 первых томов разных списков Национальной летописи, т. е. примерно по одному тому на каждые 7’500 человек. За 1866 год продажи летописей составили в денежном выражении рекордные 1’148 рублей при минимальной стоимости тома в 2 рубля. Рекорд был поставлен, на мой взгляд, как дальнее следствие шлейфа от сдвига сознания людей после отмены крепостного права в 1861 году. На складе издательства (Археографической комиссии) на 1 января 1866 года находилось 2’427 экземпляров книг, т. е. по одному экземпляру на 29 тысяч человек населения страны. И это в условиях крайнего дефицита публичных библиотек, практически, при их отсутствии.
Приведённые данные о масштабе популяризации документов истории страны оптимизма волонтёрам-аналитикам не добавляют. При том что все эти несомненные, но весьма скромные успехи ПСРЛ-патриотизма меркнут на фоне стараний Синода: только с 1817 по 1819 гг. тремя изданиями было издано Четвероевангелие (славяно-русская билингва) общим тиражом 30’000 копий… Таким образом, по чисто техническим причинам анализ и обсуждение содержания литературных памятников шло в очень узкой прослойке людей, как правило, занимающихся этим в силу своей профессии, и шло это обсуждение на фоне усиления информационного прессинга РПЦ, которая просто массой своих изданий блокировала голос разума учёных.
Как из океана литературных памятников и артефактов древности составить подборку свидетельств по какой-либо узкой теме для того или иного периода истории того или иного народа? Действительно: как практически можно подобрать информацию с описанием городских бань и зоопарков древности, свидетельств о супружеской верности и нравах предков, о распорядке дня властителя и о системе образования в стране, о динамике цен на товары и о построении войск на марше, о налогах и бюджетах семей, о судебной практике и о космических явлениях, о лихих делах и о забытых героях нации, об отоплении жилищ и о климатических катаклизмах, о темпах инфляции и о судостроении, например, в XV веке в России? А ещё, при крайнем дефиците свободного времени у современного человека, было бы желательно полученную информацию пропустить и через второй фильтр, через отбор в каждой теме самых интересных, информационно насыщенных, а также редко упоминаемых где-либо данных, которые могли бы заставить и призадуматься (слово «призадуматься» тут ключевое)
Археологическая находка конца 80-х годов в Аркаиме (до Магнитогорска, далее на перекладных. Базовая информация — десятки сайтов, например, [1]) смутила умы многих. Оказалось, что цивилизации, географически позиционированной на просторах России, никак не менее 4000 лет; Стоунхендж «может отдыхать». То есть Русь началась отнюдь не от Нестора Летописца. Сообщение же о том, что в том же месте якобы найдена могила Спитамы Заратуштры вообще повергла всех в шок. Из чего резонно «вылупился» тезис: арийцы это — прото-славяне и вообще…В наше непростое время раскрутка этой версии истории Руси способна в горячих головах породить обжигающие многонациональный состав страны действия, раскачать лодку.
Темы выпуска: Титаны древности и увеличение планет, теории Козырева и Вейника; о продолжительности жизни. Землетрясения древности и жилищное строительство. Пожары: поджоги или безалаберность? Русские рейдеры, тюрьмы, нравственность и зоны счастья рецидивистов. Экономика, торговля и войны – сомнения в теории пассионарности. Образование как горе нации: потоки слов – музыка без пауз; техника счёта; «шариковы» и генофонд страны, истоки ЕГЭ. Представления о паражизни, смертники джихада и Аллах акбар. И, как и всегда, школьные упражнения в генерации прорывных идей.
Темы очередного эссе: рынки и склады; как торговали, форс мажор в древности; литература и переводчики; музыка, изменение частоты опорной ноты ля и 25-й кадр в музыке; убийственная косметика и уход от славянского имянаречения, стирка одежды, чистота посуды и опять про бани; обрезание и запрет на поедание свинины; пента– и тетраграмматон; иерархия личностей; дела запредельные, госстрах в древности, коррупция и борьба с лихоимством; формула Стабильности мира и, как и всегда, школьные упражнения в генерации прорывных идей.
Книга известного американского антрополога, лингвиста и естествоиспытателя Франца Боаса содержит его взгляды на историю развития человеческой культуры и умственных способностей человека. Автор опровергает утверждение о существовании даровитых и менее одаренных рас; он показывает, что успехи и достижения различных рас, равно как и различия в их анатомических признаках, не являются доказательством различия их умственных дарований. Боас рассматривает вопрос об устойчивости человеческих типов, исследует влияние окружающей среды и наследственности на анатомическое строение и склад ума человека.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.