Замок янтарной розы - [42]
Я слушала Рона, затаив дыхание.
— А вот теперь самое интересное. Старый Архивариус сказал Людвигу по секрету, что все изъятые документы хранятся теперь в личном кабинете Его величества. И об их содержании известно только представителям династии Стратагенетов! Более того — по традиции каждого члена королевской семьи мужского пола заставляют внимательно их изучить ещё до того, как он станет совершеннолетним. Этой традиции, как оказалось к моему огромному удивлению, уже несколько сотен лет — и раньше за эдиктом принцы приходили в Архивы. Вот только наш нынешний король зачем-то решил поменять правила, и сделал любые упоминания о последнем эдикте Седрика Благонравного секретными и доступными лишь узкому кругу посвящённых. Хьюго повелел, чтобы отныне юных принцев тыкали носом в пыльные бумаги их венценосные отцы лично. Так, чтобы даже полслова из содержания того эдикта не просочилось к посторонним — даже из высшей знати. В общем, Людвигу настоятельно посоветовали не лезть в это дело, потому что там якобы замешены слишком большие люди и слишком большие секреты. Так что, Эмбер, я примерно представляю, чьи именно разговоры ты могла подслушать и где. Скажи мне, я прав?
Я постаралась не поддаться на провокацию. Узнаю Рона — не отцепится, если что-то надо. Не мытьем, так катанием он хочет добиться от меня признания.
— Извини. Я правда не вправе тебе сказать больше, чем я уже сказала. Могу только пообещать, что буду очень осторожна и никуда лезть не собираюсь!
Он долго смеривал меня непроницаемым взглядом.
— Хорошо. Надеюсь на твоё благоразумие.
Я не знала, что ещё сказать и как разбить неприятное молчание. В конце концов просто струсила — схватила с манекена обратно свою шубку и отговорилась тем, что у меня сегодня ещё дела.
У самого выхода меня догнали холодные слова:
— Мне очень жаль, что ты мне не доверяешь.
Я сбилась с шага, но не обернулась. Мне тоже жаль, что всё так получается. Но я не знаю, как по-другому.
Снова потянулись вереницей одинаковые, серые и бесцветные дни. Я больше не приходила к Рону в Архивы. Его очевидная обида на меня за недоверие сломала, кажется, даже тот хрупкий мостик, что я так старательно строила между нами. И кто меня дёрнул за язык попытаться что-то выяснять! Тем более, что всё было тщетно. Я ничего не узнала, только ещё больше зашла в тупик. Ниточка, потянув за которую, я пыталась распутать клубок загадок и тайн, снова оборвалась в моей руке.
Иногда до меня доходили слухи, которые заставляли сердце пуститься вскачь. Слухи о беглом принце, Молодом Ястребе, который бороздит моря на своём быстром корабле. «Изгнанник» — так, кажется, он назвал его. Судачили о том, что принц пиратствует, о том, что это в высшей степени неприлично, о том, что его всё чаще видят по ту сторону моря — на Материке, где зреет заговор против Короны. Упрямые княжества Материка, видя, как дряхлеет старый Король, копят силы для того, чтобы сбросить с себя протекторат Королевства Ледяных Островов.
И где-то во всей этой паутине интриг и политических баталий — Ужасный Принц, полный амбиций и поклявшийся добыть себе замок розы. Очевидно, давно обо мне забывший — так же, как и я забыла о нём. Я сдержала слово, данное самой себе, и шкатулку с пряностью за все эти годы не открывала ни разу.
А потом у моих сверстниц пошли дети.
Почему-то я не очень представляла в деталях, как будет выглядеть моя грядущая семейная жизнь, но вот ребёнка… ребёнка хотелось до безумия. Потому что мне казалось это самым драгоценным чудом мироздания — сердце, разделённое напополам. И ты никогда больше не будешь один — пусть где-то далеко, но это второе сердце всегда будет биться эхом твоему. Даже когда тебя не станет — как я до сих пор храню в своей крови отголоски маминого сердцебиения.
Но эту мечту я задвинула совсем глубоко. Я до немоты в пальцах боялась, что именно те мечты, которые тебе дороже всего, за которые ты слишком сильно цепляешься, по странным законам Мироздания не сбудутся. Или сбудутся каким-то совершенно неправильным образом — как это вышло с моей мечтой о замужестве.
Приближался момент, которого я боялась больше всего — Рону вот-вот должно было исполниться двадцать один. Откладывать свадьбу становилось уже невозможно. А мы по-прежнему были непонятно кем друг другу — так и застыли на противоположных берегах замёрзшей реки, не решаясь проверить лёд на прочность.
Мне казалось, есть какой-то выход, но я его не вижу, раз за разом прохожу мимо.
И вот однажды мы пили чай с леди Теплтон в Эбердин, и она произнесла странную фразу, не глядя на меня и разговаривая будто сама с собой.
— Иногда долгая разлука помогает взглянуть на вещи свежим взглядом… или на людей.
Я очнулась от глубоких раздумий и отпила, наконец, из чашки, чай в которой давно остыл.
— О чём вы?
Она посмотрела на меня искоса.
— Ты знаешь о том, что на Материке есть университет, в который принимают женщин? Очень старый, порядки в нём не менялись уже лет двести. Его основала одна супружеская пара — и по легенде, барон Вилленштайн так уважал ум своей жены, которая помогала ему в научных экспериментах, что не смог отказать ей в просьбе принимать в это высшее учебное заведение и девушек. У нас на Островах о такой роскоши можно только мечтать! Даже мой покойный муж, Министр иностранных дел при двух королях подряд, считал образование женщин какой-то блажью, а мою работу здесь, в Эбердин — безобидным увлечением, чем-то вроде выращивания роз или вышивания крестиком…
