Замок ледяной розы - [38]

— Пожалуйста, пожалуйста, миледи — не делайте этого! Так нельзя! Не надо ранить замок!

По двери под моими пальцами прошла дрожь. Вибрация передалась камням под ногами. Все сильнее и сильнее. Откуда-то с высоты прокатилась волна гула. Судя по грохоту, лакеи уронили таран.

— Уберите отсюда эту невоспитанную девчонку! Немедленно!

Я сцепила зубы и зажмурилась крепче.

На моё плечо легла знакомая тяжёлая ладонь и сжала, успокаивая. Я открыла глаза и увидела рядом Рона. Идеально собран, при полном параде и в глазах стальной блеск. Грудью встречает ураган — с совершенно невозмутимым выражением лица, как всегда.

— Миледи, я не позволю вам ломать мой замок!

Пол дрожит всё сильнее. Лакеи пятятся назад. Граф побледнел и вертит головой по сторонам. Только герцогиня спокойна, как палач на лобном месте. Вздёргивает подбородок и пытается уничтожить нас двоих взглядом.

— Наш утренний разговор не пошёл впрок, Ронни? Поди прочь и не вмешивайся во взрослые дела, в которых ни черта не понимаешь!

— Я понимаю больше, чем вы думаете, миледи. Могу повторить ещё раз. Я. Не позволю. Вам. Ломать. Мой. Замок. Или для убедительности мне спустить с лестницы парочку ваших тупиц?

Лампы на стенах начинают искрить, вспыхивать и гаснуть одна за другой. Задребезжали стёкла витражей в окне на том конце коридора.

Герцогиня хмыкает, и в её рыбьих глазах загорается что-то вроде уважения. Она поднимает свой сложенный веер, висящий в петле на запястье левой руки, и задумчиво постукивает им по ладони.

— Значит, ради замка ты готов на всё, внучек? Ну что ж, мы ещё посмотрим, так ли ты решителен на деле, как на словах. Пойдём, Джордж! От всей этой суматохи у меня разгорелся ужасный аппетит. Прикажи накрыть в саду, в беседке.

Глава 4

Все ушли. В коридоре остались только мы с Роном… и Эд.

— Ну и зачем ты её злишь? Что за ослиное упрямство? Она всё правильно сказала. Мы должны знать, что в башне.

Эд подошёл к нам ближе и скрестил руки на груди. Красивые голубые глаза смотрят отчуждённо, холодно.

Рон пожал плечами.

— Можно подумать, тебя интересует судьба замка.

— А ты как всегда думаешь, что знаешь всё лучше всех? Не думал, что, может, надо довериться опыту бабки? Что за столько лет она научилась разбираться во всех этих дворцовых интригах и если считает, что так надо…

— Можешь и дальше проходить у неё курс обучения дворцовым интригам. У тебя великолепно получается. А меня оставь в покое. Для меня имеет значение только одно — сберечь то, что мне дорого.

— Нельзя съесть орех, не разбив скорлупу. Никогда не слышал такую поговорку?

— Это если относиться к дорогим тебе вещам… или людям… как орехам. Вот только не всё, что разобьёшь, можно починить потом обратно.

Эд замолчал и опустил взгляд на меня. Я стояла позади Рона и смущённо жалась к двери. Терпеть не могу, когда они ссорятся. Иногда я с тоской вспоминала прежние зимы и время, когда мы трое ещё могли находиться в одной комнате без того, чтобы атмосфера в ней не накалялась, как перед грозой. Если честно, я давно уже не помнила ни одного раза, чтобы братья хотя бы поговорили нормально.

— Знаешь, Кэт, когда он такой — мне хочется треснуть его чем-нибудь увесистым по башке. Век благородных рыцарей в сверкающих доспехах давно прошёл. Это глупо и недальновидно. Если однажды он и тебя достанет своей правильностью — ты знаешь, к кому приходить плакаться.

Он подмигнул мне, развернулся и направился по лестнице вниз, посвистывая.

Рон посмотрел на меня искоса.

— Ты никогда меня не достанешь… даже не надейся, — пробормотала я, ещё больше смущаясь.

Он довольно хмыкнул.

Чтобы сгладить неловкость, я принялась сумбурно пересказывать всё, что не успела из-за всех этих передряг. И про заколку, и про розу в круге, и о том, как дверь отреагировала на мои прикосновения.

Рон слушал задумчиво и не перебивал. Потом кивнул в сторону двери.

— Ну-ка, давай ещё раз!

Я собралась с духом, отыскала розу, положила на неё ладонь и снова попросила.

Ни-че-го.

Мне показалось, дверь как-то потемнела и… насупилась, что ли. Как будто попытка непрошенного вторжения её очень сильно обидела.

Я пыталась снова и снова — с тем же успехом.

— Ладно, не переживай, — успокоил меня Рон, видя, что я вот-вот снова расплачусь. Вообще не представляю, как у него терпения хватает возиться с такой жуткой плаксой, как я. — Если нам суждено войти в эту башню, когда-нибудь мы обязательно это сделаем.

— Вместе? — просияла я.

— Ну конечно. Если не будешь без конца реветь.

— Обещаю, что не буду, — шмыгнула носом я.

А той ночью мне впервые приснился кошмар. Один из длинной череды жутких, изматывающих кошмаров, что с тех пор снились каждую ночь, снова и снова. Эти кошмары будто выпивали из меня силы по капле. Просыпаясь, я редко могла припомнить, что мне снилось. Помнила только странный звук — тихий, почти на границе восприятия, но неотвратимо преследующий, как хищник жертву.

Мерные взмахи огромных крыльев. И стрекотание — словно огромный сверчок засел где-то под черепной коробкой.

Но когда я проснулась наутро в тот первый раз, один образ всё же стоял перед моими глазами ясно и чётко — как живой, и оттого особенно страшный.