Заметки о войне на уничтожение - [91]

Шрифт
Интервал

Успешно защищаясь против наступающего противника, наши войска получили хороший импульс: они видят, что превосходят противника. В одной из радиопередач русский, кстати, признаёт, что мы затрудняем ему жизнь, так как сообщает, что бои стали куда ожесточеннее и что немцам удается взрывать и уничтожать множество домов и минировать дороги, а это доставляет большие трудности русским саперам. Мы сделали всё, что было в наших силах с учетом времени и боезапасов, чтобы таким образом затруднить ему преследование. На каждой дороге лежат мины. Повсюду взорваны мосты. Железные дороги разрушены. На большом шоссе, ведущем в Москву, воронки от взрывов длиной в 200 метров. По обочинам шоссе динамит проделал в земле расселины до 50 метров в ширину. […] Целый город [Вязьма] недавно тем же способом сделан непригодным для врага, не осталось ни одного строения, за исключением архитектурно ценных и того дома, в котором Наполеон жил в 1812 г.[376] От остальных остались лишь пара стен и куча щебня. По улицам почти невозможно пройти, так как обломки практически перекрывают путь. Постоянно натыкаешься на горящие дома, из окон и дверей которых вырываются языки огня, и ветер разносит пламя по улицам. Даже если быстро ехать мимо в машине, чувствуешь, какое там пекло. Взрывы всё время сотрясают воздух, с раннего утра до позднего вечера. Ночью небо светится от огня пожаров. Отвратительная работенка, которой, однако, приходится заниматься. Даже для саперов, которым нет большей радости, чем хорошенько что–нибудь взорвать, это чересчур. Внутренне мы противимся таким разрушениям, даже если речь идет о вещах, которые по нашим меркам не только некрасивы, но и безвкусны. Но мы должны этим заниматься, чтобы максимально затруднить русскому жизнь на оставленной нами территории. […]

Отчет семье, 28 марта 1943 г.

BArch. N 265/157. Bl. 31f. Ms.

[…] В отрыве от прочего, местное население вполне может вызвать к себе жалость. Сплошной кавардак. Работоспособные увезены нами с оставленной территории, старые и неработоспособные оставлены. В их распоряжении лишь пара годных для жилья домов, чтобы они нашли себе пристанище, всё остальное сожжено. Население пешими колоннами направляется в тыл, в мешках они тащат с собой свой небогатый скарб, редко у кого встречаются сани или корова. В тылу эти колонны еще раз просеиваются, кого–то направляют в местные деревни, кого–то в Германию, кого–то на строительные работы[377]. Тем самым разъединяются семьи: один остается, другой копает бункеры и мостит дороги, третий едет в Мюнстер заниматься сельскохозяйственным трудом. Никто из них не знает, куда их забросит в будущем; свои вещи и жалкие владения они потеряли. Но они хотя бы благодарны, что мы заботимся о том, чтоб им было что есть. Чтобы выдержать всё это, нужны русские покорность и способность выдерживать страдания. […]

Письмо жене, 8 апреля 1943 г.

BArch. N 265/157. Bl. 41–43

[…] Русские теперь внесли меня вместе с генерал–полковником Моделем[378] в список военных преступников и официально объявили об этом по радио с дополнением, что после войны я должен понести наказание. Якобы по моему приказу жестоко истязались и были замучены до смерти тысячи советских граждан: им отрезали носы и уши, отрубали ноги и руки и выкалывали глаза! То есть та же пропаганда ужасов, что и в малой мировой войне. Особенно озлобляет их, конечно, разрушение городов и деревень в ходе нашего маневра отхода[379]. […]

Отчет семье, 15–16 апреля 1943 г.

BArch. N 265/157. BL. 44–48, 73–76f. Ms.

[…] Когда я на днях ездил на охоту, мне бросилась в глаза та первозданность, которая проявляется во всей жизни этой гигантской страны. Здесь, на голой земле, нет ничего воображаемого или притворного. Здесь властвует еще не прирученная природа. Ее напору могут противостоять лишь здоровые и сильные. Здесь люди еще слиты с ней так, что живут не рядом с природой, а внутри ее. Поэтому понятно, что русский солдат превосходит немецкого во многих практических вещах и в своей закаленности по отношению к явлениям природы. Недавно я спросил одного пленного старшего лейтенанта–танкиста: почему вы считаете зиму лучшим временем года для ведения войны? Почему ваши люди более привычны к ней? Ведь они же с ноября по апрель лежат на печках. — Но уж если они слезут, ответил он, они побегут голыми ногами по снегу и даже не почувствуют этого!

16 апреля. Когда мы в 2:45 вышли на токовище, совсем невысоко над нами послышался гул, по которому можно было опознать летящий на запад советский самолет. Снабжение партизан. Он хотел либо приземлиться где–то в стороне от леса, ориентируясь на световые сигналы, либо сбросить боеприпасы и прочее на парашютах. Повсюду в нашем тылу до самой Польши в лесах засели банды, которые пытаются взрывать дороги, нападать на немцев, изымать в свое владение скот и провиант, грабить крестьян, не позволять им сдавать нам продукты, и — благодаря своей власти — препятствовать сельскохозяйственному и лесохозяйственному освоению территорий.

Против них приходится вести настоящие военные походы. С упорством и выдержкой они, будучи преследуемы, пробиваются из леса в лес и представляют из себя — при снабжении по воздуху — довольно подлого врага. Бои ведутся безо всякой пощады с обеих сторон. Лучше всего против них задействовать наши восточные части (бывших русских солдат), которые столь же хорошо подготовлены к условиям и вероломству боев в болотах и лесах. Под началом немецких командиров, в жилах которых тоже течет немного разбойничьей крови, они прекрасно себя проявляют. В этой войне главные роли играют ночь, засада, набег. У бандитов повсюду есть осведомители и источники информации, поэтому их редко удается ошеломить. Здесь, под внешним покровом, существует система оповещения, которой мы не можем противопоставить ничего адекватного. Гонцами в ней являются дети, женщины и девушки, старики. Световые сигналы, белое полотенце на заборе, тряпка, висящая на кусте, незатемненное вечером окно, внезапно гаснущая лампа — вот их предупредительные и опознавательные сигналы. И так под нами, вокруг нас, против нас живет и работает широко распространенная организация, использующая как примитивные, так и современные (радио) средства связи и желающая навредить «фрицам». Они знают, что тысячи схвачены и расстреляны. Но остальные тем не менее продолжают борьбу. Снова и снова в Смоленске, в Орле, в Рославле организации заговорщиков разоблачаются и несут заслуженное наказание. Но возникают новые.


Рекомендуем почитать
Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Пастбищный фонд

«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.


Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве

К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.


Вся моя жизнь

Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.