Заметки о войне на уничтожение - [89]

Мыльный пузырь, столь тонкий и столь растянувшийся, теперь лопнул. Опубликованный сегодня закон о всеобщей трудовой повинности показывает всем, какие трудности испытывает верховное руководство с людскими резервами. Стоило ли в такой ситуации рисковать армией у Сталинграда?

Недооценка противника, переоценка собственных сил, как и желание одурачить других блефом и таким образом добиться успеха, — всё это способствовало возникновению нынешней ситуации. С психологической точки зрения любопытно, что никто не посмел высказаться против этого блефа, ведь ранее он столь часто приносил успех. Столь часто приносил успех вопреки всем вероятностям. Никто не хотел показаться пессимистом и выступить против его использования.

Еще ничего не закончилось. Потребуется сильнейшее напряжение сил, чтобы выйти из кризиса. Ведь и на стороне противника силы наконец–то начали таять. Разумно усомниться в том, что у него есть силы, позволяющие еще долгое время вести наступление подобного масштаба в его нынешней форме. В конце концов и у него тоже растягиваются позиции и слабеют войска. […]

Отчет семье, 30 января 1943 г.

BArch. N 265/157. BL. 14f. Ms.

Сегодня меня произвели в генерал–полковники. Я и не мечтал, что когда–то смогу дослужиться до такого чина. […] Фельдмаршал фон Клюге сообщил мне о моем повышении, добавив, что он рад, что наконец–то произошло то, на чем он давно настаивал. Также и от некоторых моих подчиненных я получил поздравления с добавкой «Мы этого давно ждали и хотели». — С другой стороны, должен сказать, что то, что меня по сравнению с другими так долго игнорировали, не ослабило моего мужества. Мы в моей армии прошлой зимой исполнили не просто наш долг, а сделали куда больше. Если прошедшее лето не дало нам возможности себя показать и отличиться, то виной тому положение на фронте, противник и решения нашего собственного командования. […]

Но по–настоящему порадоваться повышению 30 января не удалось, поскольку общее положение и речи первых лиц государства так недвусмысленно продемонстрировали, сколь тяжела обстановка на данный момент. С внутренним беспокойством следили мы за событиями последних недель, особенно волновала нас судьба Сталинграда. У каждого из нас там знакомые и друзья. […]

Запись в дневнике, 5 февраля 1943 г.

BArch. N 265/13

[…] 2 февраля — в Смоленске в группе армий в связи с совещанием по операции «Бюффель». Фельдмаршал [Клюге] рассказал, что, увидев фюрера два дня назад, подумал о знаменитом бюллетене, который Le Moniteur[368] выпустила при отступлении Наполеона из России: «Самочувствие Его Величества лучше, чем когда бы то ни было». — То же впечатление было и у меня при визите год назад. Но тогда один из адъютантов, кажется Энгель[369], сказал: «Это не всегда так. Перед такими особенными днями, как сегодняшний, доктор всегда приводит его в порядок специальными уколами». — Думаю, что человек в его возрасте, который несет такую ношу и ответственность, вполне может позволить себе пару уколов с витаминами[370]. […]

Разумеется, очень трудно — для нашего брата следует сказать, невозможно — дать объективную оценку причин поражения на юге. Но каждый, кто находится внутри событий, ощущает, хочет он того или нет, верно или неверно идут дела. И здесь каждый более или менее благоразумный человек чувствует; то, что всё случилось именно так, не было неизбежным. Командование совершило крупные ошибки, сводящиеся по сути своей к корню всех зол: на самом верху приказы отдает некто, не видящий или неверно оценивающий соотношение собственных и вражеских сил, так как его собственная точка зрения препятствует ясности взгляда. И он ни при каких условиях не готов сделать даже шага назад, чтобы улучшить собственную ситуацию. Прошлой зимой эта твердолобость принесла нам огромные трудности и беды. Мы бесконечное число раз оказывались в тяжелом положении безо всякой нужды, войскам приходилось вступать в бои, чреватые крупными потерями. Тогда с горем пополам мы преодолели трудности, однако ценой ослабления боевой мощи многих дивизий. В этом году это не удалось, так как пространства, на которых шло зимнее наступление, были гораздо больше прошлогодних. Кроме того, армии союзников бесследно исчезали, из–за чего в позициях возникали бреши такого размера, которые германская армия со своими слабыми резервами просто не могла прикрыть. И наконец, русский многому научился у нас по части ведения боев. Он командует лучше и целеустремленнее, чем в 1942 г. […]

Запись в дневнике, 13 февраля 1943 г.

BArch. N 265/13

[…] Когда я недавно был у фельдмаршала [Клюге], мы говорили о том, что всё сталинградское командование теперь в плену: не слишком завидная судьба. Они были изнурены многомесячными ужасными нагрузками. Вопреки собственным убеждениям, они, выполняя приказ, остались вместе со своей армией в безвыходном положении. При таком исходе битвы с психологической точки зрения было бы лучше всего, если бы с самого верха им был отдан приказ в последний момент сложить оружие, чтобы избежать дальнейшего уже совсем бессмысленного кровопролития. При нынешнем исходе трагедия лишена кульминации. Она требует от ее участников почти нечеловеческих сил