Заметки о войне на уничтожение - [72]
Письмо родителям, 28 октября 1918 г.
BArch. N 265/143. Bl. 53–55
[…] И у меня от ярости часто пульсируют виски, когда я читаю бесчестные речи презревших родину независимых социал–демократов в рейхстаге, в которых они смешивают с грязью и оплевывают наш народ и нашу страну, а также людей, которые сделали всё, чтобы провести нас через эти битвы. У наших врагов хватает причин торжествовать. Людендорф[246] смещен, армия подчинена парламенту, а именно партиям, которые с крайним непониманием относятся к ней, ее существованию и ее требованиям! […]
Письмо родителям, [Шоттек] 28 декабря 1918 г.
BArch. N 265/143. Bl. 74f.
Мы приближаемся к новому году, который начинается печальнее, чем какой–либо прежде. Никогда еще будущее не выглядело столь шатко, как сейчас. В штабе округа мне вчера сказали, что в армии, как и на флоте, молодые и старые кадровые офицеры будут демобилизованы, офицеры же среднего возраста будут получать пособие, пока не найдут себе другую профессию. Мой ординарец, который посетил вчера своих старых знакомых в Марбурге, нашел в тамошних газетах многочисленные объявления ищущих работу офицеров. То есть оказываешься на улице. Замечательная ситуация! Спокойно поразмыслив, я должен, однако, сказать, что после преодоления нынешних проблем желание иметь армию возникнет снова. Ведь вся беспомощность правительства связана с тем, что за его спиной никого нет. Как еще объяснить, что нескольким тысячам матросов удается терроризировать семидесятимиллионный народ, как мы видели во время прошедшего Рождества в Берлине. Подавляющее большинство жаждет покоя и порядка, а не положения, в котором сегодня нельзя предсказать то, что будет завтра. Но оно ни на что не решается! Еще немного, и захочешь правительство Либкнехта[247], чтобы всё еще дремлющий народ сперва познал все ужасы, ощутил их на собственной шкуре и затем прогнал его. Тогда и армия возникнет снова. Но как она будет выглядеть, какие принципы будут заложены в ее основу? Наверняка не те, которые мы, офицеры, считаем необходимыми для создания прочной конструкции. И поэтому мы будем вынуждены держаться подальше от этой армии. […]
Нет, мы хотим пожелать, чтобы Господь Бог подарил нам следующий год получше, чем этот, в котором земля уходит из–под ног и мы не знаем, как мы через несколько месяцев должны зарабатывать себе на хлеб насущный. […]
В январе 1919 г. Хейнрици нашел место в штабе округа в Кёнигсберге (где жили его родители), 3 марта участвовал в подавлении выступления левореволюционных сил (матросы–ополченцы) и состоял в мае–июне 1919 г. первым штабным офицером Добровольческой пограничной дивизии в Западной Пруссии.
Запись в дневнике, [Кёнигсберг] 11 марта 1919 г.
BArch. N 265/8
[…] В первой половине дня — любопытное совещание у окружного комиссара. Резюме: и у богатых и у бедных пока превалирует равнодушие по отношению к большевизму. Одни надеются, что он не придет, другие верят, что он не нанесет им ущерба. Так мы сами въезжаем в него прямым ходом.
Запись в дневнике, [Граудекц] 27 июня 1919 г.
BArch. N 265/8
Позади три дня большого напряжения, в которые решалась наша судьба здесь, на востоке[248].
Кости выпали не в нашу пользу. Сопротивление войск полякам представляется бесцельным, так как собственный народ не стоит за нашей спиной, а лишь взывает о хлебе и безусловном мире. […]
Если выяснять причины, которые вызвали столь печальное развитие событий, то в Западной Пруссии это в первую очередь крах гражданских и военных ведомств. Первые отстаивали точку зрения: ничего не предпринимать против поляков и не пытаться разбудить немецкое национальное чувство в противоположность польскому. Ведь тогда поляки сразу принялись бы вопить о гекатистских[249] затеях шовинистических империалистских кругов и, кто знает, возможно, потом прогнали бы немецких чиновников. Такой была позиция окружных советников, окружных начальников и обер–президентов. Военные ведомства, к примеру губернаторства Грауденц, посмотрели на это, пожали плечами и не предприняли ничего. Они решили делать всё, что приказывает правительство. (Мне вот любопытно, сохранят ли они такую точку зрения и при последующем коммунистическом правительстве.) Так как правительство, как известно, не делало ничего, разве что разрешало любому поляку носить оружие, позволяло выступать с речами любому польскому предателю и размышляло, как бы ему защититься от реакционного путча офицерского корпуса, всё немецкое опустилось и пришло в упадок, зато любая польская самодеятельность расцвела пышным цветом.
Разговаривают о пропаганде, но ведут ее неверно или так, что она не оказывает действия. Собраний проводилось достаточно. Листовок раздавалось вдоволь, но в одно ухо влетает, из другого вылетает, потому что это всего лишь фразерство, не берущее за душу. Пропаганда также недостаточно интенсивна. Вместо того чтобы ежедневно обращаться к каждому в пивной, в вагоне поезда, вторгаться в его повседневную жизнь и обрабатывать его, она исчерпывается собранием или акцией протеста раз в пять недель и считает задачу выполненной.
Таковы, на мой взгляд, причины, которые главным образом воспрепятствовали самостоятельному вступлению востока в борьбу под началом Белова
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.