Заметки о войне на уничтожение - [52]

Левый полк бодро пробил себе путь к первой цели. Ему оставалось пройти лишь 8 километров до танков. Тем не менее правый полк застрял, преодолевая русскую позицию. В течение дня он дважды штурмовал ее, частично успешно. Но в целом полк завяз у укрепленных деревень, в которых засели русские, без какого–либо укрытия и лежа в снегу при -32°. Уже к полудню потери от обморожений были такими большими, что войска таяли на глазах. Третья атака, запланированная на 14 часов, не произошла, поскольку отдельные роты состояли лишь из нескольких человек. Я собрал в кулак всю артиллерию, в 16:30 начался новый штурм, но вновь безуспешный. Известный в нашей армии еще в мирное время батальон, который должен был выполнить задачу, из–за обморожений практически перестал существовать.

И вот с наступлением темноты я был столь близок к желаемой цели, ради которой мы неделями вели тяжелые бои, столь близок, что можно было дотянуться до нее рукой, но войска, которые должны были это сделать, утекали сквозь пальцы этой руки. Ничего не оставалось, кроме как предложить командованию отменить операцию. Схожая ситуация и в других местах, хотя и не настолько плохая, как у нас. Сверху быстро поступил приказ отказаться от операции. Столь близко от цели, уже были готовы сделать последний шаг — но высшие силы вырвали из наших рук уже почти достигнутое. Вообще, слава Богу, что было принято решение отойти. На следующий день было -35°, затем -22. Продолжи мы атаку, через 48 часов у нас не осталось бы никаких войск. На четвертый день начались такие снежные заносы, что подвоз снабжения был крайне затруднен. Продолжи мы нашу битву, мы бы не только обморозились, но еще, пожалуй, и с голоду бы померли.

Я не знаю, способно ли мое скупое описание событий передать все качели наших желаний, надежд, жертв, новых наступлений, достижений цели и в конце всё же неудачи, которыми были полны эти дни. Уж точно это не были мирные предрождественские дни — скорее, самые тяжелые недели этой кампании. И теперь, быть может, вы лучше поймете полное значение сводки вермахта, вышедшей спустя 24 часа после наших действий: теперь ход операций диктует русская зима.

Но подчиняться законам зимы должны обе воюющие стороны. Не знаю, спрашивали ли об этом русского. Пока что он к этому не склонен, а напротив, яростно атакует на разных направлениях. Прибыли сибиряки. Привыкшие к холоду и хорошо одетые, им эти температуры кажутся умеренными. И вот потому русский может похвастаться не столь уж незначительными достижениями в различных местах. То, что было пережито нами, происходит и на других фронтах, только в большем масштабе[190]. Кое–где мы были в 25 километрах от центра Москвы. Сможем ли мы там выстоять и удержаться — на этот счет у меня сомнения. Из Ростова нас вышибли[191]. Так что на данный момент в целом всё не слишком удовлетворительно. Я многократно подчеркивал, что русский крепко побит, но еще не разбит. Его упорное сопротивление мы раз за разом чувствуем на собственной шкуре. Прибытие его дальневосточных сил еще создаст нам проблемы этой зимой. Русский будет разбит лишь после того, как потерпит поражение в новой летней кампании 1942 г. Пока же похоже, что на время зимы он собирается всеми силами атаковать наши истощенные и поредевшие от потерь войска.

Так что мы тем более приветствуем вступление Японии в войну[192]. Я не жду, что в обозримом будущем она выступит против России. Но она остановит или как минимум затруднит материальное снабжение России из Америки и Англии. И для нас уже это большая победа. К примеру, всё, что мы видим в последних боях, говорит о сокращении количества вражеских самолетов, артиллерии и танков. Русскому будет очень трудно компенсировать эту недостачу своими силами. Да, он забрал с собой всё оборудование захваченных нами заводов. Часть его могла достигнуть места назначения, но часть просто где–то стоит на железнодорожных путях. До той поры, когда возведут помещения, в которых можно будет запустить это оборудование, зима уже закончится. И это для нас большое преимущество.

Столь же я рад тому, что Роммель[193] в общем и целом держит африканский фронт. Для них вступление Японии в войну — тоже облегчение. В случае если итальянцы потерпят новое поражение, оно окажет серьезное воздействие на их и без того шаткое настроение. Поражение в Ливии может перерасти в потерю всей Африки. И я могу себе представить, что тогда у кого–то возникнет идея, используя Северную Африку, Испанию, Португалию и, быть может, неоккупированную часть Франции, высадиться в Европе, пока злые немцы заняты где–то еще. Я надеюсь, что со вступлением Японии все эти бредовые идеи будут задавлены в зародыше. Наши желтые соратники начали войну крайне внезапно и очень удачно.

Прямо сейчас снежно и сильный ветер. Дороги почти непроходимы. Ледяной ветер продувает до костей даже через мех. Попробовал тут сходить по своему обычному маршруту до мертвого русского, который лежит там непохороненный с начала ноября. Но пробиться уже не смог. В последние недели нам пришлось справляться с огромными проблемами в вопросе снабжения. Нередко войска просто голодали. Табак, чай или эрзац–кофе стали редкостью. Жиры, которые так нужны, вообще до нас почти не доехали. Прошу заметить, что не везде так плохо. Мы же в плане снабжения находимся в особенно неудачном уголке. К нам не ведут ни шоссе, ни железная дорога. Поезда по несколько дней стоят в тыловых районах из–за сломавшегося двигателя, саботажа или подрыва путей. Так что этот сильный снегопад нам совсем не на руку, он лишь еще ухудшит ситуацию.