Заметки о войне на уничтожение - [54]
Сейчас где–то -10°, намело 30–40 сантиметров снега, нередки заносы. Маршевые проблемы неслыханного порядка, гололед, и, как результат, все машины и прочее скользят.
4 дня меня мучает ужасный понос, начал принимать опиум.
Да поможет нам Бог перенести этот кризис.
Письмо жене, [Ахлебинино] 19 декабря 1941 г.
BArch. N 265/155. BL 159f.
Вчера, после временами очень тяжелых боев, мы смогли сдержать давившего на нас противника. Хотя это и не меняет общей ситуации, которая всё еще более чем серьезна. Теперь даже верховное командование осознало, что на кону стоит судьба всей кампании. До этого никто не слышал наши предостерегающие окрики. И на верхнем, и на нижнем уровнях было написано достаточно рапортов о состоянии и слабости наших войск. Игнорируя недостаток зимнего обмундирования, неполноценное питание, неудовлетворительное снабжение и недостаточное количество людских сил, верховное командование желало наступать на Москву, а Гудериан на Тулу. Все предосторожности были отринуты. Теперь они заявляют: пожертвуйте собой, чтобы ситуация вновь выправилась.
Я надеюсь, что нам всё–таки удастся преодолеть кризис, собрав все силы. Уже 48 часов фюрер сам за работой, чтобы послать нам всю возможную помощь[201]. Мы не можем предсказать, что еще произойдет. Дай Бог, чтобы плохая погода не замедлила или не остановила эту помощь. Расстояние до Германии велико, а транспортные возможности ограничены, в то время как у противника все резервы под рукой.
С сегодняшнего дня мы перешли от Гудериана [в армию] к Клюге. Нас это радует, поскольку ранее командование не было четким и добротным. […]
Письмо жене, [Ахлебинино] 19–20 декабря 1941 г.
BArch. N 265/155. BL 161
19 декабря 1941 г. Вечер.
Ситуация у нас тут накаляется. Положение меняется ежечасно. Что было верно только что, через час уже ложно. Все, кто видит наши дела, понимают, что нас спасет только чудо. Дарует ли нам Господь таковое — этого я не знаю. И войска, и мы [штабисты, руководящие офицеры. — О. Б., И. П.] сделали всё, что только было в человеческих силах, чтобы выправить ситуацию. Но не в нашей власти изменить ее без сторонней помощи. Надо смотреть правде в глаза.
20 декабря. Сегодняшний день опять принес лишь ухудшение ситуации. Становится всё более и более ясно, что нас постепенно окружают. Мы стоим полукругом юго–восточнее Калуги, и противник обходит наши фланги. Резервов для их обороны у нас не имеется. Все просьбы, все запросы наверх остаются без ответа. Похоже, так или эдак мы попадем в руки русских. Сегодня Браухич ушел с поста главнокомандующего сухопутными войсками, фюрер сам теперь будет командовать. Но и он не сможет перевернуть ситуацию в нашу пользу.
До глубины души я опечален тем, что Хартмуту пришлось ехать на фронт в этот момент. Но так было угодно Господу, мы должны это принять.
В будущем будет много вопросов относительно причин столь внезапного поворота, который сбросил нас с высочайшей, казалось, вершины в самую пропасть.
Русского совершенно недооценили. 3 декабря группа армий передала телеграмму, что, мол, осталось в последний раз напрячься и противник будет сломлен. Резервов у него больше не осталось. Зато у него еще осталась сибирская армия, у него остались бесконечные пополнения, которые снова и снова вливаются в его потрепанные войска. У нас же с конца июня почти не было пополнений, с октября больше нечего было есть, поэтому пришлось снабжать себя самим с окружающей территории — в случае если что–то удавалось найти. Наши части давно потеряли своих лучших командиров и солдат, и они стояли посреди русской зимы, не имея должного зимнего обмундирования. Приходится лишь изумляться, чего же достигли эти вымотанные, малочисленные, завшивленные и обессиленные люди. Так–то. Теперь русские массы их попросту окружат и раздавят. Пиф–паф тут зайчику и конец.
21 декабря 1941 г. XXXXIII армейский корпус наконец получил разрешение отойти к Калуге с целью удержать северо–западный коридор для отступления. Город удавалось удерживать до 30 декабря 1941 г., после чего корпусу пришлось отойти в направлении Юхнова.
Письмо жене, [Калуга] 22 декабря 1941 г.
BArch. N 265/155. BL 165f.
У меня есть возможность отправить тебе это письмо с курьером. Не знаю, когда до тебя дойдут мои письма за последние дни, отправленные полевой почтой.
Где–то 8 или 9 декабря русский начал свою контратаку под Тулой. Экипированный шикарной зимней формой, он пробил большие дыры в нашем фронте. Хотя мы и видели нависающую угрозу окружения, сверху нам постоянно приказывали держаться. В окружении держаться бы не вышло, поэтому пришлось отступить. Отходили по снегу и льду прямо как Наполеон в свое время. Схожими были и потери. Апатия среди личного состава ширится. Состояние войск нельзя назвать иначе как плачевным.
И вновь я нахожусь в той точке, где русский давит сильнее всего. По сути, мы уже полностью окружены. Вчера ситуация была безнадежной. Мы ожидали скорый конец в котле. В самый последний момент Клюге дал разрешение на новый отход. Так наше существование было еще немного продлено. Лишь Бог знает, чем всё закончится. Мы должны вверить всё в Его руки.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.