Заметки на полях - [10]

Гоша курил явно не затягиваясь, но всё равно побледнел и закашлялся. Он, однако, мужественно делал вид, что всё ништяк, и таков и был план. У меня лёгкие уже немного адаптировались, да и голова почти не кружилась, но к вечеру разболится — атас.

— Так чё ты там делал-то, а? — спросил Гоша.

— Где?

— Ну, ты из того подъезда вышел.

— А. Да к Светлаковой заходил.

Гоша закашлялся сильнее прежнего. Я решительно отобрал у него сигарету, нежно притушил о влажную травинку и спрятал в пачку. Пока не найду, в каком магазине согласятся продавать сигареты малолетке, надо их беречь. И так уж осталось… Раз, две, три, четыре…

— Она тебя чё, к себе пригласила? — сипел Гоша.

— Ну, так. — Я грустно глядел в пачку. — Сам напросился — пожрать.

— Да ты чё?! И как там?

Я перевёл взгляд на Гошу. Мелкий, смешной, из небогатой семьи и с характером робким — не лучшее сочетание достоинств. Места, где обитают девушки, были для него какими-то мистическими и загадочными.

— Розовые обои, розовое постельное бельё, на полу — розовый ковёр, на люстре висит розовый лифчик и повсюду разбросаны розовые упаковки с презервативами. А сам-то как думаешь? Хата как хата. Бачок там в туалете… — Я, не выдержав, рассмеялся.

— Сём, да ты гонишь, — заканючил Гоша. — Ну чё, она вот прям реально тебя домой пригласила? Сама Катюха?

Мне надоело жевать эту тупую жвачку, отвечать на тупые подростковые вопросы. Я задумался о Кате. «Сама Катюха», ишь ты. Не настолько уж высоко она у нас в классе котировалась, помнится. В записных красавицах числились Машка и Светка, а Катя — ну, где-то крепкий середняк, что ли. Но было в ней что-то такое, этакое…

— Вот что я тебе скажу, Гоша, — сказал я, выпуская в небо вонючий дым. — Если взрослому мужику нравится взрослая женщина — это норма. Если ему нравится малолетка, обладающая формами и повадками взрослой женщины — это тоже норма, хотя и вне закона. Но если взрослый мужик начинает испытывать чувства сексуального характера к малолетке, которая выглядит, действует и мыслит, как малолетка — это уже грёбаная педофилия и извращение. Катя — красивый ребёнок, и не более того. Пройдёт несколько лет, и она станет совершенно обычной, и никто уже, глядя на неё, не скажет: «сама Катюха», даже ты. Даже я. Поэтому в классе на неё так мало обращают внимания. Всех пацанов влекут девушки, которые уже выглядят как взрослые красавицы. А то, что ощущаем мы — вариант извращения, зачаточное отцовское чувство, помноженное, за неимением лучшего, на половое созревание. Нужно уже сейчас выкорчёвывать из своих сердец эти омерзительные ростки…

— Сём, — перебил меня Гоша, — ты чё, заболел? Чё ты несёшь?

— Сложновато вышло, да? — Я решительно прошагал к лестнице. — Тогда слушай ещё кое-что. Но чтоб никому, понял?

— Могила! — заверил меня Гоша.

Ну-ну. Посмотрю я, какая с тебя могила.

Я культурно поднялся на самый верх, выбросил окурок, потом спустился и рассказал Гоше всё. От — и до.

6

Закончилось все тем, что Гоша меня послал и пошел домой, в бетонный двухэтажный скворечник. Я, наверное, сам был виноват — слишком настаивал, даже когда стало очевидно, что Гоша не купится. Оно и понятно — как тут можно просто взять и поверить, что твой друг на самом деле — суицидник из будущего, в котором, к тому же, даже летающих машин нет.

Я попытался заинтересовать Гошу растворяемой втулкой от туалетной бумаги, но он посмотрел на меня, как на идиота. Я рассказал про шестого «Терминатора» — он покрутил пальцем у виска. Растерявшись, я поведал ему о том, что в 2019-м году продукты будут выдавать по пластиковым карточкам, школьники будут носить обязательную форму, а за политические анекдоты будут сажать в тюрьму — тут Гоша уже совершенно психанул.

Ну а я что, виноват, что у нас такое стремное будущее? Я его, что ли, строил? Постойте… А что если это — мой шанс внести свою лепту? Изменить будущее, сделать его лучше? А что, у меня есть всё: время, силы и понимание того, что делать не надо. Кредиты, например, брать нельзя, даже если вопрос жизни и смерти. Смерть — лучше. Если выбирать между кредитным долгом и дядей Петей, то дядя Петя вполне себе вариант.

В общем-то, я мог целый список составить из вещей, которые делать в жизни не нужно. Вот только что делать надо — я понятия не имел. Как говорится, голосуй не голосуй — всё равно получишь… болт. С гайкой. Максимум.

С такими вот непростыми мыслями я подполз к дому, глубоко дыша ртом, чтобы проветрить его от сигаретного дыма. Пока жил в родительском доме, я ни разу курить не пробовал, потому даже представить не мог, как отреагирует на запах мама. Вряд ли обрадуется, конечно.

Итак, деревянная дверь. Я уж и забыл, каково это — просто подходишь и тянешь за ручку. А пружина со стоном натягивается… А изнутри слышатся голоса, конское ржание. К соседу снизу опять гости пришли. Ну а где ж гостей принимать, как не в подъезде?

Я медленно, нехотя поднимался на третий этаж. С возрастом я понял одну вещь: жить с тем, с кем тебя не связывают сексуальные отношения, занятие глупое и разлагающее психику. Друзья, родственники — всё в топку! Либо одному, либо трахаться, точка. У любого другого сожительства нет цели, а следовательно и смысла.