Заметки из хижины "Великое в малом" - [32]
На вопрос о том, дифференцированы ли сюжеты по рассказчикам, связан ли определенный рассказчик с определенным кругом сюжетов, однозначного ответа нет. С одной стороны, в пользу положительного решения этого вопроса говорят такие наблюдения: оба рассказа Мао Чжэнь-юаня (№ 94 и 95) касаются расплаты в будущем перерождении за грехи, совершенные в прошлой жизни; все три рассказа У Линь-тана (№ 459, 580, 581) посвящены лисам-оборотням; в обоих рассказах Цзэн Ин-хуа (№ 633 и 1026) речь идет о ссорах и тяжбах между бесами; в обоих рассказах Тянь Сян-циня (№ 951 и 952) фигурируют духи, «занимающиеся искусствами»; Ян Хуай-тин рассказывает, как был наказан чиновник-взяточник (№ 1092) и как Небо покарало даоса, принявшего взятку от лисы (№ 1093); в рассказах Шао Жэнь-во нечисть спасает женщину от насильника (№ 922) и служанка спасает хозяев от грабителей (№ 993); все три рассказа Ху Му-тина (№ 1, 440, 978) носят дидактический характер; из семи рассказов Тянь Бо-яня шесть носят дидактический характер; из трех рассказов Сун Цин-юаня в двух (№ 31 и 399) фигурируют люди, умеющие творить чудеса; из трех рассказов Сун Мэн-цюаня два касаются предсказаний (№ 52 и 149); из девяти рассказов Дун Цюй-цзяна семь носят дидактический характер (в шести из них наказывается порок), в остальных двух души покойников обращаются с просьбами к живым (№ 571 и 928); из шести рассказов Лю Сян-ваня в четырех порок наказан; из четырнадцати рассказов господина из Яоани (отца Цзи Юня) десять посвящены сверхъестественным персонажам. Но, с другой стороны, трудно найти что-либо общее, что объединяло бы шесть рассказов Чжу Цин-лэя, пять рассказов Чэн Юй-мэня, пять рассказов Го Ши-чжоу, семь рассказов Ли Ю-даня и др.
С уверенностью утверждать, что каждый рассказчик (или хотя бы большинство) имеет свои, специфические сюжеты, или что один рассказчик излагает события, в которых фигурируют сверхъестественные силы, а другой предпочитает повествовать о людях, или что один рассказчик интересуется дидактическими выводами рассказываемых им историй, а другого привлекает чисто развлекательная сторона, — мы не можем.
Можно только сказать, что рассказчик служит вообще для ввода в действие и как бы свидетельствует о достоверности случая, о котором он слышал или свидетелем которого ему довелось быть. Рассказчики лишены индивидуальных черт, язык их лишен индивидуальной окраски, они не способствуют «субъективации» повествования, привнесению в него лирического, эмоционального элемента.
И все-таки из наблюдений над сменой рассказчиков можно сделать вывод, что они способствуют некоему объединению разбросанных по сборникам повествований. Помимо того что повторение имен ряда рассказчиков в разных сборниках создает эффект «узнавания», в 34 случаях Цзи Юнь использует прием «сцепления» разных рассказов одним рассказчиком, когда один и тот же человек сообщает два следующих друг за другом рассказа[122]; в некоторых случаях этот прием подчеркивается фразой: «А еще господин Мао [Чжэнь-юань] рассказывал так...» (начало № 95; № 94 тоже ведется от имени Мао Чжэнь-юаня); рассказ № 607 вкладывается в уста Юй Дуня, и № 608 начинается словами: «Юй Дунь еще рассказывал»; рассказы № 321 и 322 «сцеплены» не только одним рассказчиком (Дай Суй-таном), но и сюжетом (преступления хозяев, пристающих к женам своих слуг), такая же связь имеет место в рассказах № 992 и 993, 951 и 952,. 1092 и 1093.
Есть случаи, когда лица, выступавшие в качестве рассказчиков, в других рассказах фигурируют в качестве персонажей; так, Юй Дунь (рассказчик в № 607, 608, 615, 780 и 781) выступает в качестве персонажа в рассказе № 654; Сюй Нань-цзинь (рассказчик в № 297) фигурирует в качестве персонажа в рассказе № 255; Ху Му-тин (рассказчик в № 1, 440 и 978) выступает как персонаж рассказа № 1184; отец Цзи Юня, господин из Яоани, выступающий как рассказчик в 14 случаях, часто упоминается в других рассказах как очевидец происшествия или как человек, выносящий свое суждение о случившемся, во многих рассказах приводятся, его высказывания[123].
В редких случаях рассказы сцепляются местом действия (№ 601 и 602) или единым моралистическим выводом (№ 921 и 922).
Но главным связующим звеном является сам автор, объединяющий произведения, заключенные в сборниках, своей личностью, своим мировоззрением, отношением к действительности. Он присутствует во многих рассказах как повествователь или действующее лицо, вторгается в повествование иногда с помощью заключительной сентенции, иногда оценкой персонажа или события, иногда юмористическим отношением к тому, о чем говорит. Его сборники воссоздают картину (хотя и мозаичную) нравов и быта современного ему общества.
Если же рассматривать рассказы Цзи Юня как цепь доказательств, в которой анекдот, короткий рассказ играют роль звена этой цепи, то разбросанность этих звеньев в сборниках своей «случайностью» создает иллюзию некоей достоверности (автор как бы говорит читателю: я не выбирал специально своих доказательств, а записывал то, что слышал от других людей[124]). Может быть, именно эта «случайность» расположения материалов в сборниках и направлена на подтверждение истинности нравоучительного заключения, достоверности случая и, имитируя видимость хаотичности и разнообразия жизненных впечатлений, делает морализующий вывод более весомым для читателя, чем если бы рассказы, иллюстрирующие какой-то один вывод, шли друг за другом в строгой логической последовательности (жизни не присущей)
Впервые изданный в 1859 г. сборник Rubaiyat of Omar Khayyam познакомил читающую по-английски публику с великим персидским поэтом-суфием и стал классикой английской и мировой литературы. К настоящему времени он является, по мнению специалистов, самым популярным поэтическим произведением, когда-либо написанным на английском языке. Именно написанном — потому что английские стихи «Рубайат» можно назвать переводом только условно, за неимением лучшего слова. Продуманно расположив стихотворения, Фитцджеральд придал им стройную композицию, превратив собрание рубаи в законченную поэму. В тонкой и изящной интерпретации переводчик представил современному читателю, согласуясь с особенностями его восприятия, образы и идеи персидско-таджикских средневековых стихов.
Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.
В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.
Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.
В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.
В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Седьмой том «Исторических записок» продолжает перевод труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145—87 гг. до н.э.) на русский язык. Том открывает 5-й и последний раздел памятника — «Ле чжуань» («Жизнеописания»). «Ле чжуань» включает в себя 70 глав биографий более 300 наиболее ярких и значительных фигур Древнего Китая. В книге 25 глав, персонажами которых являются выдающиеся политические деятели, философы, полководцы, поэты. Через драматические повороты личных судеб героев Сыма Цянь сумел дать многомерную картину истории Китая в VI—III вв.
«Исторические записки» древнекитайского историка Сыма Цяня (145-86? гг. до н. э.) — выдающийся памятник китайской историографии. До настоящего времени этот труд остается незаменимым источником разнообразных сведений о древнем Китае. В первый том вошли четыре главы «Основных записей» — первой части книги Сыма Цяня.