Замарашка - [10]

Режиссер. Что ж тут предполагать — ведь она жива.

Заместитель. Может быть. Но в таком случае его неприязнь к женщинам выглядит еще более странно.

Режиссер. Ну, так что?

Заместитель. В принципе — ничего. Хотя, однако, с другой стороны…

Подходит Директор.

Директор. Пан директор, у меня трудности с этой Золушкой.

Директор. Да, слышал.

Заместитель. Может, на нее нажать легонько?

Директор. Не понимаю.

Заместитель. Ну, прищучить. Легонько.

Режиссер. Она ведь главная героиня, без нее нельзя.

Директор. Ничем не могу помочь. Вы знаете такое слово: гуманизм?

Заместитель. Гуманизм… Что вы под этим понимаете? Плакать при чтении сказок? Но ведь они потом возвращаются домой — и что? Убегают из дома в колонию!

Режиссер. Было так?

Директор. Случалось.

Заместитель. Знаете, какой им нужен гуманизм? Прижать их, посадить в карцер на хлеб и воду, обрить голову, запретить свидания, взгреть, — вот это и есть гуманизм. Это поможет им жить потом на свободе.

Директор. Что ж, я и сам временами сомневаюсь, должны ли мы давать им поблажки… Ведь они потом возвращаются в семьи… Однако нельзя же исходить только из этого! Мы должны достучаться до их душ, помочь девушкам найти и сохранить себя. В этом я вижу гуманизм. И то, о чём вы говорите, далеко не гуманизм, а нечто совершенно противоположное. Пожалуй, вам не слишком подходит роль воспитателя. Честно говоря, я это уже давно заметил.

Заместитель. Я окончил курс с отличными оценками.

Директор. Да, знаю, но это ничего не меняет.

Заместитель. Если говорить откровенно, то я вовсе не рвался на эту работу. Вообще-то я должен был стать летчиком.

Директор. Летчиком?

Заместитель. Да.

Директор. Не знал.

Заместитель. Все у меня шло не плохо, если бы не загвоздка со взлётом и посадкой. Я так ни разу и не приземлился.

Директор. Так каким же чудом вы здесь?

Заместитель. Инструкторы помогли.

Директор. А почему у вас не получалось?

Заместитель. Не знаю. Может, нервировало, что я всегда приходил на сбор последним.

Директор. Отчего же вы приходили последним?

Заместитель. Понимаете, любопытная штука. Каждый раз перед тем, как выбежать, я должен был сосчитать все койки.

Директор. Зачем?

Заместитель. Не знаю, сам удивлялся. Но если я так поступал, то, видимо, это зачем-то было нужно? Вы как думаете?

Директор. Не знаю, может.

Заместитель. Наверняка. Хуже всего, что этих коек было восемьдесят две. Если б меньше, то я, конечно, так бы не опаздывал.

Режиссер. Ну, репетируем, репетируем. Кавалеры просят дам. Встать парами.

Девушки загримированные кавалерами при помощи нарисованных усов, кланяются партнершам.

Режиссер. Золушка сейчас свободна.

Директор подзывает Золушку. На заднем плане продолжается репетиция. Расставляются танцующие пары, на трон усаживается Принц. Трон качается и трещит, в середине репетиции с грохотом разваливается.

Директор. Не хочешь играть?

Золушка. Я играю.

Директор. Но не хочешь ничего о себе рассказать?

Золушка. Нет. А что, вас напустили на меня?

Директор. В каком-то смысле. Не любишь сказок?

Золушка. Не люблю. Мне страшно много рассказывали сказок, особенно мой отец. Мы ходили в парк, он показывал мне уток — и что ни утка, то была заколдованная принцесса, что ни лягушка — то принц. Бедный отец, он сам верил в эти красивые сказки, — что уж обо мне говорить! Потом все это мне боком вышло… Так что будет?

Директор. Это зависит от тебя.

Золушка. Разве не будете пугать меня? Что разделаетесь со мной, если не соглашусь, и прочее в этом духе? Что вы так смотрите?

Директор. Так, смотрю.

Золушка. Только не заплачьте от жалости ко мне.

Директор. Не бойся. Если и заплачу, то от жалости к себе.

Золушка. К себе?

Директор. Есть основания.

Золушка. Ну, вот. А я думала, раз директор, то уж его ничем не прошибешь.

Директор. Почему ты шарахнула отчима по голове?

Золушка. Прошу вас не выражаться.

Директор. Впрочем, я, пожалуй, знаю.

Золушка(иронически). Ну, конечно, вы же читали судебный приговор. Так что? У вас ведь нет никаких сомнений? Все из-за ревности к матери. Она меня так любила, так баловала, что я, как увидела, что она сошлась с каким-то мужчиной… Ну, понимаете, охватило меня страшное отчаяние, что из-за него я лишусь ее привязанности… И тут, естественно, я решила его убить. Разве не ясно? Вы бы сделали иначе?

Директор. Я думаю, что ты защищалась от него.

Золушка. А вы считаете, что не стоило?

Директор. Перестань паясничать, надоело.

Золушка. Теперь уж слишком поздно переставать. И вообще не хочу подрывать авторитет отчима. Семья — это ячейка общества.

Директор. Что же с туфлями?

Золушка. Ах, это мамочка мне одолжила.

Директор. Ты дала другое показание.

Золушка. У меня короткая память, я уже не молода.

Директор. Я видел этого твоего отчима. Красивый. Моложе твоей матери на двадцать лет.

Золушка. Так вы не знаете, что в любви возраст не играет роли? И деньги матери тоже не помеха.

Директор. Да, понимаю.

Золушка. Вы, кажется, что-то не так поняли.

Директор. Не хочешь об этом говорить?

Золушка. Так ведь это скучно, ничего интересного. Матери он сказал, что любит до гроба только ее, и поэтому даже готов меня удочерить. Мне сказал, что пылает любовью только ко мне, и поэтому даже готов жениться на матери, чтобы быть близко. Правду говорил — женился. Смешно, да?