На исходе июля около семи вечера я сидел в ресторане «Фьорелло» напротив Линкольн-центра, размышляя о кознях судьбы и о том, как бы мне заставить ее улыбнуться. Сидел я уже три часа за одним из двенадцати столиков, стоявших на улице под охранной тенью двенадцати зонтов в бело-голубую полоску, к дизайну которых приложил руку знаменитый француз Жан-Мари Коттард.
Надвигающийся на город ураган «Алан» был где-то совсем рядом: раскаленный от зноя воздух превратился в вязкую, как сироп, массу. После первой порции двойного скотча я подумал, не перебраться ли внутрь, где наверняка прохладнее и приятней, но после третьей махнул на все рукой. Ближе к восьми померкли стеклянные стены Метрополитен-опера, и сквозь них перестали просвечивать летающие человекорыбы на шагаловском панно.
Между тем на тротуарах Бродвея становилось все оживленней. В толпе прохожих среди сверкающих жемчугами и бриллиантами пар, спешащих на концерт в Метрополитен, сновали на роликах по пояс голые темнокожие парни. Японские туристы с неизменными фотоаппаратами в обнимку шарахались от проституток и трансвеститов, по своему обыкновению ровно в семь высыпавших из ирландского бара на Шестьдесят первой улице. В нескольких шагах от меня седоголовый мужчина в костюме от Армани, мокасинах от Брукс Бразерс и сорочке от Перри Эллиса лупил пятерней по телефону-автомату и орал что-то в трубку, но его заглушала разноголосица клаксонов, нетерпеливо понукавших скопления машин.
Я взял очередной скотч и, чтоб уж поскорее закончить вечер, запил его «Хейнекенном». В это время седоголовый, хватив напоследок кулаком по автомату, швырнул на столик перед моим носом изрядно помятый июльский номер «Пипл мэгэзин» и растворился в толпе. С обложки на меня глянуло лицо Джона Джефферсона Кейна. Журнал, подобно другим печатным изданиям на этой неделе, целиком состоял из статей, воспоминаний и сплетен о Д. Д. К., его поразительной жизни и неожиданной смерти.
В последние годы этот великий дизайнер всех времен и народов, которого называли Леонардо да Винчи нашего века, несколько отошел от мира. В техасской пустыне он воздвиг гигантских размеров замок, составленный из больших и малых фрагментов знаменитых зданий и памятников архитектуры. Д. Д. К. замкнуто жил в нем вместе с матерью, женой Соней, парой тысяч обслуги и отрядом охранников и телохранителей.
И вот в прошлый четверг мир затаил дыхание. Вместо баскетбольного матча национальной лиги между нью-йоркской командой «Никс» и лос-анджелесской «Лейкерс» и программы «60 минут» о российской мафии все телевизионные каналы дали в эфир прямую трансляцию скоропостижной кончины гения. Великий дизайнер, облаченный в свою знаменитую пижаму цвета византийского золота, возлежал на легендарном, им самим спроектированном в июне 2005 года шестиметровом ложе под балдахином. Сотни кинокамер и лес микрофонов склонялись к его лицу, над которым успел поработать молниеносно доставленный из Рима маг и волшебник макияжа Сальвадоре Беллини. Два миллиарда человек на всех пяти континентах застыли перед телеэкранами в напряженном ожидании последнего слова гения. В зловещей тишине слышались только сдавленные рыдания Стивена Харриса, на протяжении многих лет бессменного шефа телохранителей Кейна, который беспомощно наблюдал за тем, как Д. Д. К. трясущейся рукой в шестой раз пытается поднести ко рту вилку с кусочком своего любимого кушанья — венгерского гуляша. На седьмой рука великого старца упала, и округлый кусочек красного мяса шариком прокатился по снежно-белому ковру — очередной фантазии Кейна, сложной комбинации китайского шелка, афганской шерсти и марокканского кашемира. Затем слабеющие уста прошептали eaeea-oi neiaa, в которых одним почудилось «fuck», другим — «Господь, храни Америку», и величайший гений нашего времени навсегда сомкнул веки.
Вскоре после растянувшегося на несколько дней погребального ритуала, завершившегося кремацией тела великого человека и развеиванием праха (согласно воле усопшего) над техасской пустыней, произошла целая серия загадочных авиакатастроф. Один за другим в воздухе взрывались реактивные самолеты принадлежащей Кейну авиакомпании, на которых участники траурной церемонии покидали замок. Преступники пойманы не были. Поначалу подозревали исламских фундаменталистов, но ни одна из террористических группировок не призналась в совершении теракта. А оскорбленный подозрениями полковник Каддафи напомнил, что все его вечерние туалеты, кстати, равно как и френч Саддама Хусейна и синий костюм Милошевича, были сшиты по эскизам Д. Д. К.
В катастрофах погибла не одна тысяча несчастных. В числе прочих две супермодели, чью смерть накануне осеннего показа мод оплакивали миллионы простых людей во всем мире.
Тем временем на Бродвее зажглись уличные фонари, потом озарился светом Линкольн-центр, и крылатые шагаловские персонажи вновь закружились в воздухе.
Однако я недолго предавался размышлениям на тему, как проходит мирская слава: мне помешал усевшийся за мой столик мужчина, который довольно нахально уставился на меня своими заплывшими голубыми глазками.
