Закулисные тайны и другие истории… - [73]

И вот однажды кто-то из них (или не из них) дал мне переписать несколько пленок Окуджавы. Я о нём ничего не слышал.

Принес домой, стал слушать и сразу почувствовал – это что-то другое. Это не имело никакого отношения к диссидентству (а я уже слышал Галича), это не было похоже на стихи Евтушенко и Ахмадулиной, тогдашних кумиров, и это резко отличалось от так называемых «советских песен». Негромкий голос, тихая гитара, простые слова. Попадало прямо в душу, говорило о чем-то самом главном, глубинном, заповедном.

Я тут же выучил несколько песен наизусть («Сапоги», «Горит пламя, не чадит», «Всю ночь кричали петухи», «Девушка плачет», «Ванька Морозов»). До сих пор их помню наизусть и могу безошибочно спеть все куплеты. С тех пор я слышал и запомнил сотни окуджавских песен, и, думаю, если бы было надо, мог бы дать двухчасовой концерт только из его песен.

Кстати, в качестве исполнителя песен Окуджавы (а также Высоцкого и Галича) я имел большой успех, особенно у девушек.

А потом был 1966 год, год ташкентского землетрясения. Окуджава приезжал тогда (правда, я его не видел), проходила акция «ПОМОГИТЕ ТАШКЕНТУ» и многие литераторы, поэты и писатели приехали, чтобы устроить благотворительное выступление.

Был в те дни я только на выступлении Вознесенского, и получил его автограф, чем очень гордился.

Но сразу вслед за этим вышел уникальный номер журнала «Звезда Востока», где были невероятные по тем временам авторы – Булгаков, Мандельштам, Бабель, Ахмадулина и многие другие, и там было напечатано стихотворение Окуджавы:

Берегите нас, поэтов

Берегите нас, поэтов. Берегите нас.

Остаются век, полвека, год, неделя, час,

Три минуты, две минуты, вовсе ничего…

Берегите нас. И чтобы все – за одного.

Берегите нас с грехами, с радостью и без.

Где-то, юный и прекрасный, ходит наш Дантес.

Он минувшие проклятья не успел забыть,

Но велит ему призванье пулю в ствол забить…

Помню, я купил несколько номеров этого журнала и раздаривал всем вокруг. Изучил этот журнал от корки до корки, а стихи Окуджавы выучил наизусть.

А через год я переехал в Москву и стал учиться в Институте имени Гнесиных. И, конечно, как одержимый, стал бегать в театры, на концерты и на поэтические вечера. И вот на одном из таких вечеров, в Театре Эстрады, выступал Булат Окуджава. Я купил дорогой билет в партер.

Что обрадовало, он начал свое выступление с моих любимых стихов: Берегите нас, поэтов, берегите нас…

Я, как говорится, шевелил губами вместе с ним. Ну а потом были песни. Практически все я знал наизусть. И весь зал подпевал. Держался он как всегда скромно, без эффектных жестов, поговорил, выступил и ушел. Зал, конечно, скандировал, требовал еще, но он откланялся и исчез.

Помню, после концерта мы шли по Большому Каменному мосту с человеком постарше меня, с которым мы только что познакомились. Он с горящими глазами доказывал мне, что если бы у Окуджавы вышли диски и он бы выступал по телевизору и радио, то советская власть кончилась бы в одну минуту. Я не мог понять почему, но мой собеседник был в этом абсолютно уверен.

Тут надо сделать маленькое отступление и сказать, что я считаю Окуджаву не только великим поэтом, властителем дум и тем человеком, который создал нечто вневременное и вечное, то, что будет существовать всегда, как стихи Катулла и Данте, скульптуры Микеланджело, пьесы Шекспира. Нет, я не преувеличиваю, время, прошедшее после его смерти, уже ясно показало, что его творчество не связано со временем, в котором он жил, – как это происходит с Галичем или с Евтушенко. Окуджава не писал на злобу дня – и именно поэтому он останется навсегда.

Но хочу подчеркнуть еще одно. Он был не только великий поэт – но и великий композитор. Да-да, я имею право это сказать. Его мелодии порой достигают необыкновенной изысканности, стройности, а иногда и сложности. Да, он не учился музыке, да, он не знал полифонии или гармонии, но интуитивно он всегда находил нечто, что было лучше многих и многих мелодий хорошо обученных композиторов. Примеров слишком много, ими можно занять несколько страниц.

Приведу лишь один, хрестоматийный: песня из кинофильма «Белорусский вокзал». Это мелодия очень непроста, она состоит из трех непохожих сегментов. У нее огромный диапазон – более двух октав. Она не является простой формулой запев-припев, в ней тонко сочетаются несколько элементов. И ритмически, и гармонически, и мелодически. Она шедевр, одна из любимейших песен народа – а это и есть критерий качества любой песни. Ведь если песня не стала известна – ну хотя бы в узком кругу – значит, она не получилась….

Расскажу историю, связанную с песней из «Белорусского вокзала». Эту историю все знают, но она заслуживает повторения.

Когда фильм снимался, Андрей Смирнов решил, что композитором фильма будет Альфред Шнитке.

И вот, уже на последнем этапе, Окуджава написал эту песню. Смирнов решил, что не может обижать Шнитке, поэтому стихи будут Окуджавы, а музыку напишет профессиональный композитор. Назначена встреча на Мосфильме, Окуджава поет песню и после этого Шнитке тихо говорит Смирнову: Андрей, я ничего писать не буду. Песня гениальная, лучше я не напишу.