Закон тайга — прокурор медведь: Исповедь - [59]

— Всем на работу!

Мы в очередной раз ответили свое. Прошел час. Опять крик: "Начальник пришел, хочет и вами говорить!”

Всей зоной мы вышли к вахте. Разговаривали с ним несколько человек. Начальник ненавистно глядел на нас.

— Ну! Говорите, что вы хотите, идиоты!

Мы не слишком обратили внимание на его "вежливость”.

— Хотим от вас: четыре кирки, восемь лопат, списанные бушлаты или телогрейки. Уберем зону, стены законопатим. На кухню чтобы привезли два чана воды: нужна нам горячая вода, полы помыть и нары. Кабеля электрического дайте, чтобы свет в бараки провести.

Теперь так: дни, что мы не работали, мы вам вернем, когда хотите. Даем слово. Вот и все.

— А пистолеты и автоматы вам не нужны? — издевательски спросил начальник.

— Пока нам, начальник, этого не нужно. А в дальнейшем — вполне может понадобиться.

Разговор шел прямой.

— Все, что вы нам дадите, вернем обратно. А если не вернем — можете в нас стрелять… Вот это наше мужское слово. Жить, как свиньи, мы не хотим, да и вам, начальник, должно быть приятно, если в зоне чистота и порядок. Тогда и вы, и ваши надзиратели сможете к нам в бараки заходить.

Лиллипут смотрел на нас злыми и коварными глазенками. Видно, что в его гнусной башке происходила непривычная работа: взвешивались все "за” и "против”.

— Вот это и есть ваши ко мне требования?

— Да, начальник.

— Подождите, я через минут десять вам отвечу.

Начальник с несколькими офицерами ушли на вахту. Не прошло и четверти часа, как он вновь появился перед нами.

— Абрамов, ты и твой приятель получите под расписку кирки и лопаты. Остальное получите так…

Через полчаса нам доставили все необходимое, и работа закипела. За двое суток мы произвели в лагере генеральную уборку. Проверили каждый угол, все вычистили, словом, навели порядок. Провели свет в каждый барак: пришлось по две лампочки.

Проделав все намеченное, мы вернули кирки и лопаты. В этой горячке мы решили еще малость надавить на начальника, чтобы все получили постельные принадлежности. Возможно, думали мы, ничего не выйдет, но попытка — не пытка.

— Ну, Абрамов, все сделали? — спросил начальник.

— Точно.

— Вот теперь чтобы завтра утром все были на работе, — начальник повернулся, чтобы уйти.

— Гражданин начальник!

— Ну, что еще? — повернулся он.

— Гражданин начальник, то, о чем я вас попрошу, и вам на пользу…

— Чего еще! — начал было кричать он.

— Выдайте, пожалуйста, постельные принадлежности тем, у кого их нет… Да еще одежду. А то они ночью так замерзают, что днем работать не могут.

— Что?! — завопил лиллипут. — Да они все свое в карты проиграли! Не только постель, но и все шмотки!

— Мы даем вам слово, что больше на казенное никто играть не будет. Договоримся… А если такой кто найдется, мы уж его сами… накажем.

Начальник заколебался.

Мы, не теряясь, предложили ему все старое списать.

Он усмехнулся.

— Ты, Абрамов, как еврей на базаре торгуешься. Сперва кирки и лопаты, потом одеяла и матрацы, а теперь — сотни тысяч рублей списать… Такого заключенного я еще не встречал. Ты настоящий еврей.

Послали за лагерным бухгалтером.

— Как ты думаешь, — осведомился начальник, — сможем мы все это списать?

— Попробуем.

Бухгалтер явно был согласен. Возможно, у него на этот счет были и свои личные соображения…

Было дано распоряжение: всем, у кого есть недостача, выдать постели и одежду. В тот же день мы с бухгалтером обошли лагерь, проверили всех на месте. А утром выдали или дополнили причитающееся.

На третий день "переворота” меня, Юрку Корыто — огромного, геркулесовского сложения, парня — и еще двоих вызвали к начальнику.

— Вот вам списки людей по бригадам. Вы будете бригадирами. Люди, занесенные в списки, распределены по вашим бригадам. Работайте и живите, за все ответите собственной головой!

Мы согласились. Лишь попросили начальника, чтобы надзиратели заходили в зону. Это было необходимо: только через надзирателей можно было раздобыть курево, водку и многое другое.

— Поживем — увидим, — ответил начальник на нашу просьбу.

Для начала и такого ответа было вполне достаточно. Мы поблагодарили начальника за доверие и направились в бараки.

Проходя мимо столовой, мы увидели нашего повара. На нем красовалась моя гимнастерка. Мне очень не хотелось пройти, не задев его…

— Юра, — обратился я к Корыту, — вот, оказывается, с кем поменялся мой земляк!

Мы подошли ближе.

— Ты как красный купец одет! На гулянку собрался, что ли? Где ж это ты такую красивую гимнастерочку отхватил, а?

— Старушка-мать в посылке прислала, — заикаясь, ответил повар.

— Видно ты в своей Хохландии живал неплохо…

На этот раз мы решили его не трогать, а узнать поточнее, как он ухитряется добывать продукты. Через два дня мы выяснили через кухонных придурков, что 60 % продуктов в котел не попадает.

Повар обменивает их на барахло или продает.

Вчетвером мы пошли в баню, а одного послали за поваром: мол, срочно надо поговорить. Повар явился. Увидев нас, он понял, что дела его плохи. Хотел было вернуться, но у дверей стояли…

Мы сказали ему так:

— Быстро говори, где все, что ты наторговал и наменял за наши кровные продукты!

Он отнекивался, говорил, что ничего не знает, не ведает. Я напомнил ему о гимнастерке, перечислил все, что мы получили за нее. Он побледнел.