Закон тайга — прокурор медведь: Исповедь - [47]

Позже из рассказов заключенных я узнал, что в 1949 году в Китойлаге начали строить гигантский химкомбинат. Все оборудование было привезено из Германии. Рядом строили и другой объект — какой-то подземный завод. Все цеха и кабины, а также пол, выкладывали кафелем. Многие заключенные месяцами не выходили и подземелья, и никто не знал ни входа и ни выхода в подземный завод.

Объект работ раскинулся километров на десять в длину и ширину. Огромное количество заключенных трудилось там в невыносимых условиях. Произвол, как рассказывают, был невыносимый. Убийство заключенного было обычным явлением. Заключенные, увидев такое положение, тоже начали охотиться за охранниками, офицерами, которые издевались над нами. Выслеживали, и когда те попадали им в руки, живьем закидывали между опалубкой и заливали бетоном. Исчезновение не замечали несколько часов. В этом человеческом океане исчезновение отдельных охранников не замечали иногда по несколько дней, и много таких офицеров и охранников было заживо похоронено в фундаменте цехов. В конце концов начальство в управлении всполошилось. И под руководством печально известного генерала Булгакова, была спровоцирована ужасная резня между заключенными азиатского происхождения и всеми прочими. И вот в один из дней вспыхнула бойня. Бились лопатами и кирками. В этот день в котловане погибли тысячи невинных человеческих душ: русские, белорусы, украинцы, латыши резали чеченцев, ингушей, башкир, азербайджанцев, узбеков, а они, в свою очередь, убивали украинцев, русских и т. д. Еще вчера все заключенные работали рука об руку, помогали друг другу, ели из одной миски, делились своими думами и мечтами, смеялись и шутили, а сегодня они все полегли вдали от дома родного, в этой далекой таежной пустыне, сложив головы в спровоцированной начальством кровавой резне.

После этого побоища зоны были разделены на зоны белых и зоны черных.

Этот рассказ меня поразил и навеял страх перед будущим. Вечерами я долго не засыпал, лежал и думал. Надо сказать, что в основном заключенными в лагерях тогда были люди военного периода. Люди, прошедшие войну, отсидевшие в концлагерях, попавшие в плен к немцам, люди, прошедшие с фронтами по Европе, которые могли рассказать многое о жизни народов Европы. А это русскому народу ни к чему было знать. Поэтому при малейшей возможности эти люди загонялись в лагеря, а затем физически уничтожались.

Помню рассказ одного моряка, с которым меня столкнула судьба в то время. Он попал в плен под Севастополем, в так называемом Керчинском котле. В этой мясорубке был разгромлен почти весь черноморский флот, мало кому удалось вырваться оттуда. В плену он пробыл около двух месяцев. Потом они с группой товарищей устроили побег и перешли линию фронта. Даже партбилет он сохранил, держал его при себе все дни в плену, остался коммунистом. Их отправили на фронт, на самые тяжелые участки. Он уцелел. Дошел до Берлина. Имел большие награды за доблесть. Демобилизовался, и был назначен на руководящую работу. Работал честно, как и подобает фронтовику и коммунисту.

И вот как-то в его кабинет без стука и разрешения ввалился молодой офицер КГБ и предъявил санкцию прокурора на его арест.

— А в чем я обвиняюсь? — удивился тот.

Или по неопытности, или чувствуя свою силу, этот кагебешник прямо заявил:

— Вы были в плену!

— Ну и что, что я был в плену?

— Вы коммунист и не должны были сдаваться в плен, а должны были застрелиться.

— Да вы представляете себе, в каком котле мы были?! Я вырвался из плена и воевал честно до конца войны!

— Ничего не знаю! Есть санкция на ваш арест! Прошу следовать за мной.

И тут наш моряк не выдержал и вышел из-за стола. Одним резким ударом сбил офицера с ног, отобрал у него пистолет и загнал патрон в ствол:

— Вставай, сукин сын, сейчас посмотрим, как ты будешь умирать!

Офицер, увидев, что ему грозит, потерял весь свой лоск. На коленях подползает к нему и умоляет: "Не убивай меня, я еще молод, у меня двое детей и старая мать”.

— А я, подлец, был стар и хотел умирать? Или у меня не было матери? Ты хоть жениться успел, а я еще и женат не был, мерзкая твоя душа. А теперь вставай и под моим конвоем пойдешь прямо в отделение милиции. И учти, за малейшее движение на улице пристрелю, как собаку. Если, конечно, не хочешь смерть предпочесть позору, как и положено коммунисту, а?

Офицер молча подчинился, под конвоем моряка пошел в горпрокуратуру. В кабинете у прокурора моряк загнал его в угол и направил пистолет в упор:

— Вот здесь я тебя и пристрелю, как собаку.

Офицер опять, публично, в кабинете у прокурора, падает на колени и начинает вымаливать у моряка жизнь. Прокурор в недоумении смотрит на это зрелище.

— Что тут происходит? — не выдержал он наконец.

— Да вот этот сопляк пришел меня арестовывать за то, что я не предпочел смерть позору, как подобает коммунисту. Вот я и решил проверить, как он умирать будет!

Короче, осудили его за хулиганство на 5 лет, а стоило ему поступить иначе, получил бы 25. За "грехи”, что воевал на фронте и вернулся живым.

xxx

После нескольких дней пребывания в бухте Ванино мы с Мишей Бабочкой сделали карты из газет. Работа это непростая: бумага склеивается в три слоя, предварительно ее натирают клейсером из хлеба, затем — шлифуют стеклом. Карты получились на славу. Миша вообще был карточным чудодеем: во время перетасования он мог, поглядев на последнюю карту, "запустив глазенапа” на первую, совершенно точно узнать всю последовательность расположения карт в колоде. Ставя все тот же свой полусъеденный молью свитер, он выиграл несколько пар брюк, несколько сорочек и еще что-то. После этого он и меня привлек к игре. Все шло отлично — и выиграли мы с ним хорошие тряпки. До нашего этапа мы собрали два мешка барахла: костюмы, теплые шерстяные вещи, сапоги, туфли. Появились деньги. Словом, встали мы на ноги, привели себя в божеский вид.