Заколдованная усадьба - [4]
В каждом движении, каждом шаге незнакомца, в каждом его взгляде, казалось, сквозило желание затеять с кем-нибудь драку и надавать при оказии хороших тумаков.
Войдя в трактир, он обвел присутствующих насмешливым, презрительным взглядом, еще дальше сдвинул назад шапку и, медленно подойдя к стойке, сделал понятный еврею знак.
Органист с улыбкою кивнул и тут же выдвинул из-за стойки полную кружку. Незнакомец небрежно протянул руку, одним духом осушил кружку до дна и крякнул с такой силой, что на стойке задрожала посуда.
- Repetatur? - спросил Органист, любивший временами щегольнуть латынью.
Незнакомец в знак согласия кивнул, а после второй кружки крякнул еще громче.
- Как говорится, omne trinum perfectum, - не унимался Органист.
- Черт тебя побери, давай,- ответил незнакомец глубоким басом и залпом выпил третью кружку.
Но Органист не привык так быстро прерывать поток своих сентенций.
- Ну а теперь, как в моих стихах,- сказал он с игривой усмешкой.- «Выпьет четвертую сам, кто не упрям!»
Незнакомец невольно улыбнулся.
- Вот так так! Ты и стишки пописываешь?
- А как же ваша милость, чего не сделаешь лучшего оборота. Но вы, должно быть, издалека, если и знаете о моем стихоплетстве, - тут же вставил еврей со своей неизменной улыбкой.
- Чертовски издалека, братец, прямо из Семиградья.
- Ого! Фью, фью,- присвистнул Органист, покачивая головой.
- Но теперь я наконец у цели! - проговорил неэнакомец, вздохнув полной грудью и обращаясь скорее к самом себе.
- Как? Здесь? - спросил Органист, невольно попятившись.
- Здесь, в этой стороне,- ответил незнакомец и быстро обернувшись к столу, за которым во главе рычиховской громады сидел дегтярь, закричал так громко словно хотел всех напугать: - Эй, далеко еще до Жвирова?
- До Жвирова? - серьезно спросил войт, словно бы не дослышав.
- До Жвирова? - воскликнул дегтярь, на которого вопрос этот произвел какое-то особенное впечатление, он даже вскочил с лавки и приглядывался к незнакомцу со странным вниманием.
- Сколько еще миль до него? - вновь спросил проезжий повелительным тоном.
- Для вас, ваша милость, три, для кого другого добрых четыре,- поспешил на выручку Органист.
Незнакомец сурово взглянул на еврея, словно хотел сказать, что не от всякого принимает шутки. Но хитрого Органиста не так легко было сбить с панталыку.
- Кроме шуток, ваша милость,- продолжал он, ничуть не смешавшись, - для кого другого, кто, к примеру, едет на телеге большаком, будет четыре мили, а пешком ваша милость может скосить одну милю.
- Ага, верно, есть более короткий путь.
- Через бучальский выгон,- подсказал рычиховский войт.
Органиста мучила, видимо, какая-то скрытая мысль, которую он никак не решался высказать. Внезапно - пригладив свои кудрявые пейсы,- он поклонился в пояс и спросил несмело, ибо ему, по правде сказать, удивительно импонировали дерзкий вид и молодецкая осанка незнакомца:
- Прошу прощения, ваша милость. Не сочтите за дерзость мой вопрос. К кому вы идете в Жвиров?
- К кому? В усадьбу! - небрежно бросил незнакомец, располагаясь поудобнее на ближайшей лавке.
Органист отскочил как ошпаренный, а по рядам гостей из рычиховской громады пронесся какой-то странный шорох.
- В усадьбу? - спросил еврей, словно не дослышав.
- А что? - буркнул путник, удивленный неожиданным впечатлением, какое произвели его слова.
- Э, шутить изволите, ваша милость,- с новым поклоном промолвил Органист,- к кому вам там идти?
- Как это к кому, дурак,- к владельцу,- надменно воскликнул незнакомец, раздраженный назойливыми вопросами.
- К покойнику? - пробормотал Органист, словно сам не зная, что говорит.
Незнакомец, как бешеный, сорвался с лавки и одним прыжком подскочил к еврею.
- Как? Что ты говоришь? Новый жвировский владелец умер? - заорал он громовым голосом.
Бедный Органист даже присел со страху, таким грозным показался ему в ту минуту незнакомец.
- Упаси боже,- поспешно ответил он,- зачем ему умирать! Жив он, только проживает не в жвировской усадьбе, а в миле от нее, в Опарках, ваша милость, потому как усадьба жвировская заколдованная.
- Какая? Заколдованная?! - вскрикнул путник, разражаясь безудержным хохотом.
Горбатый Органист поморщился. При всем своем остром уме он страдал общим пороком своего поколения и, подобно всем детям Израиля в селах, был суеверен.
- Ну, смеяться здесь нечего,- попытался он убедить незнакомца с необычной для себя серьезностью.- Люди, ваша милрсть, говорят, будто покойный хозяин ходит там после смерти.
- Ходит,- повторил незнакомец и вновь прыснул со смеха.
- Ну, может, и бегает, откуда я знаю, - процедил сквозь зубы еврей, явно раздосадованный недоверием своего гостя. - Но говорю вам: так полагают люди, и старая жвировская усадьба на двадцать верст окрест Заколдованной зовется, потому как в ней обыкновенно показывается покойный.
- Кому же? - с издевкой спросил путник.
- Хо, хо! Его уж многие видали! - стоял на своем еврей.
- Вы уж простите, пан арендатор,- вмешался с важностью рычиховский войт, - вблизи его, кажется, пока никто не видел, кроме старого ключника Кости Булия который поддерживает с ним тайные какие-то сношения. Но издалека многие наблюдали свет в Заколдованной усадьбе и то, как покойник с нагайкой по крыльцу прохаживается или на черном, как уголь, коне скачет по крыше своей усадьбы.
Комический рассказ печатался в 1893 г. в журнале «Вестник иностранной литературы» (СПб.) №№ 2, с.113-136, № 3, с.139-186, переводчик Д. В. Аверкиев.
Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям.
«Горящий светильник» (1907) — один из лучших авторских сборников знаменитого американского писателя О. Генри (1862-1910), в котором с большим мастерством и теплом выписаны образы простых жителей Нью-Йорка — клерков, продавцов, безработных, домохозяек, бродяг… Огромный город пытается подмять их под себя, подчинить строгим законам, убить в них искреннюю любовь и внушить, что в жизни лишь деньги играют роль. И герои сборника, каждый по-своему, пытаются противостоять этому и остаться самим собой. Рассказ впервые опубликован в 1905 г.
Желтоплюш, пронырливый, циничный и хитрый лакей, который служит у сына знатного аристократа. Прекрасно понимая, что хозяин его прожженный мошенник, бретер и ловелас, для которого не существует ни дружбы, ни любви, ни чести, — ничего, кроме денег, презирает его и смеется над ним, однако восхищается проделками хозяина, не забывая при этом получить от них свою выгоду.
Хулио Кортасар (1914–1984) – классик не только аргентинской, но и мировой литературы XX столетия. В настоящий сборник вошли избранные рассказы писателя, созданные им более чем за тридцать лет. Большинство переводов публикуется впервые, в том числе и перевод пьесы «Цари».