Заклинательница пряжи - [40]

Не успела она ответить, как он начал критиковать ее вязание. Не сам факт, что она вязала, а то, как она вязала, ее технику. Он схватил свитер и немедленно начал демонстрировать «правильный» способ вязания.

Вскоре после этого она забросила вязание. Это не приносило ей такого же удовольствия, как игра на скрипке или копание в земле. Через год после смерти бабушки тетя Джуди решила приехать в Вирджинию на мой практический семинар по вязанию. Из-за недавней утраты она казалась слегка не в себе, словно потеряла «так» от своего «тик». Как ни старалась ее дочь Кэти, она так и не смогла разделить страсть матери к садоводству. Она явно не родилась садоводом, и я знаю, что очень сожалела об этом, ей казалось, что она подводит мать. Но вязание заинтересовало Кэти, как и перспектива повидаться со мной. Она спросила мать, могут ли они поехать вместе.

«Конечно! – сказала тетя Джуди. – Но я надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется научиться вязать?» Какая мелочь.

В летящем на восток из Детройта самолете, на высоте примерно 10 000 метров, тетя Джуди впервые вложила вязальные спицы в руки Кэти. У той не было особых причин полюбить вязание, особенно учитывая, что ей вручили пару гнутых и поцарапанных алюминиевых спиц от Сьюзан Бейтс[106] и потрепанный клубок старой узловатой синтетической пряжи. И все же Кэти освоила вязание и стала чувствовать себя в нем как рыба в воде.

Тетя Джуди не вязала с тех пор, как ее дети были совсем маленькими, поэтому ее техника (как и ее спицы) слегка притупилась. Каждые несколько рядов пустая спица выскальзывала у нее из рук и падала на линолеум с таким стуком, что все тут же бросали все дела, замирали и начинали на нее глазеть. Это оказалось таким эффективным способом привлечь внимание, что стало нашим официальным свистком, гонгом или звонком к обеду. «Где тетя Джуди?» – обычно спрашивала я и терпеливо ждала, пока она не закончит ряд, подняв спицу.

Тетя Джуди и Кэти влюбились в вязание одновременно. Они быстренько сменили свои старые алюминиевые спицы на новые. Они брали уроки, они ездили на фермы и в магазины пряжи. А в промежутках начали собирать целую коллекцию пряжи. На следующем семинаре, через год, тетя Джуди уже вязала жаккард, а Кэти вшивала молнии в кофту. С тех пор они не пропустили ни одного года.

Первый семинар состоялся в Грейвс Маунтин Лодж, в старомодной семейной гостинице, в глубине национального парка Шенандоа у подножья Голубого хребта.

Каждое утро мы выходили из отеля и небольших коттеджей и брели вниз, к главному зданию, где подавали по-семейному обильный завтрак, а затем начинались занятия. Вся еда была либо консервированной, либо жареной, и практически в каждом блюде оказывались яблоки, так как в Грейвс Маунтин яблоки были основной статьей сельскохозяйственного экспорта.

Мы втроем – я, тетя Джуди и Кэти, – жили в маленьком домике на вершине холма, как раз позади яблоневых садов, куда время от времени наведывались медведи. В нашем домике был большой каменный камин, а по комнате ползали азиатские божьи коровки, при определенных обстоятельствах они вполне могли сойти за своих очаровательных сородичей – обычных божьих коровок. Сидя в кресле-качалке на заднем крыльце, можно было наблюдать восход солнца над долиной.

Каждый вечер я и Кэти лежали в своих односпальных кроватях, перешептываясь и слушая невнятное жужжание и глухой стук о стекло «божьих коровок», пока наконец не засыпали. В тот первый год у меня случилось минутное видение – моя бабушка улыбается нам с небес. Она казалась слегка озадаченной тем, чем заняты ее дочь и внучка – это ведь совсем не похоже на то, что нравилось ей самой, – но в то же время довольной, что мы все были вместе. Я даже думаю, она кивнула сама себе с одобрением, будто разрешила себе двигаться дальше.

Сегодня дочка Кэти – Кейтлин – вдруг стала намекать, что она тоже не прочь поехать на семинар. Не думаю, что ее обуяла особая страсть к вязанию, но она хочет быть частью традиции и передавать ее дальше.

У меня нет детей и нет никого, кому я могла бы передать вязальную традицию. Но все же я сделала кое-что, чем могу особенно гордиться, – я сохранила от разрушения старую семейную ферму для будущих поколений, я написала несколько книг, которые, надеюсь, будут полезны тем, кто вяжет. И я смогла оживить и укрепить вязальные гены на других ветвях нашего семейного древа. И хоть два моих племянника не проявляют ни малейшего интереса к пряже, моя племянница Эмма прошлым летом сама связала на пальцах целый километр акриловой пряжи. Все-таки надежда еще есть.

Совсем распустились

У меня есть любимое изречение Роберта Фроста[107], которое всегда меня подбадривает, даже несмотря на то, что его слегка заездили во многих книгах по саморазвитию: «Лучший выход – всегда насквозь».

Мы должны пройти сквозь опыт. Невозможно избежать или обойти жизненный путь. Невозможно пойти на попятный, сделать передышку или просто перемотать вперед.

Движение сквозь что-то предполагает последовательность шагов, один шаг за другим. Даже если вы едете в машине, вам придется преодолеть расстояние между «тут» и «там». Как бы мне этого ни хотелось, люди еще не придумали способ сложить мир как карту-гармошку и перескочить через складки, чтобы быстрее добраться до пункта назначения.