Заклинательница пряжи - [39]

Есть хорошие детективы и плохие детективы, есть хорошие инструкции и плохие, а есть воистину ужасные. Как одной плохой детективной истории достаточно, чтобы вы навсегда отложили детективы в сторону, так и плохая инструкция может надолго отвадить вас от вязания. В низкопробных детективах все шито белыми нитками. Сюжет недоработан. Персонажи невыразительны, их поведение не всегда последовательно; пряжа совсем не подходит к модели, которая дана в инструкции. Автор опускает важные факты. Вывод сделан слишком поспешно, рукав гораздо короче, чем рука нормального человека. И все, что вам остается, только в недоумении чесать затылок, когда далее по инструкции требуется поднять петли, которые были на зажиме… Каком зажиме? Какие петли?

Хуже этого может быть только финал, приоткрывающий новые нити сюжета, смутные очертания фигуры, грозящей кулаком и кричащей «Ты за это поплатишься!», прежде чем исчезнуть в кустах. Рекламировать продолжение к худшему из худшего – это уж чересчур. А хороший детектив? Такой грустно заканчивать, вам хочется устремиться к следующему приключению. И однажды натолкнувшись на дизайнера и модели, которые вам нравятся, вы не успокоитесь, пока не свяжете их все. Вы черпаете удовлетворение и вдохновение от творческого процесса. Можно провести целое лето, пытаясь разгадать их схемы.

Тетя Джуди

У каждого есть своя тетя Джуди. Может, ее зовут совсем не так, но у всех нас есть особо обожаемая тетя, это вовсе не то, что родители, – она любит нас безусловной любовью, а ее дом – это лучшее место на земле. Ну вы же наверняка узнали тетю Джуди, о которой я говорю. А вашу как зовут?

Мою действительно зовут тетя Джуди. Она – старшая сестра моего отца, живет в Мичигане с дядей Россом, в желтом, окруженном верандой со всех сторон, доме, а стоит он посреди сада, даже более заросшего и волшебного, чем в детской книге Фрэнсис Ходжсон Бернетт[105].

Раньше мы часто ездили к тете Джуди в гости. У меня она ассоциируется со смехом, играми в бассейне, мороженым, беготней по траве босиком. Рядом с тетей Джуди всегда было спокойно, только чистое, ничем не омраченное, детское счастье – даже когда ее сенбернар Тоби влюбился в мою маму, и его пришлось запереть в подвале.

Тетя Джуди работала учительницей в школе, но каждую свободную минутку проводила в саду. Ее родители были заядлыми садоводами, и дочь разделила их страсть ко всему зеленому. Она методично засаживала свой двор в строгом соответствии с планом, который для нее нарисовал ее отец. После его смерти тетя и моя бабушка отправились путешествовать по миру, посещая самые разные сады. Джуди – опытный садовод, настоящий мастер своего дела, и может назвать почти каждое растение на латыни – и не снисходительно, мол «смотри-как-я-знаю-латынь», а скорее как ребенок, протягивающий другу свои любимые игрушки.

Мои братья вечно где-то пропадали с ее сыном, Роджером, у них были свои «мальчишечьи» дела. Я же обожала ее дочь, Кэти, чуть постарше меня. В ней я обрела настоящую подругу, ту самую, с которой можно засиживаться допоздна, тихонько секретничая по ночам в темноте. А в тот год, когда Кэти сделала ремонт в своей комнате – совершенно черный ковер, серебристые обои и такие же серебристые жалюзи, мне просто крышу снесло. Но из-за развода родителей наши поездки в гости стали не столь частыми, а вскоре разница в возрасте между нами окончательно рассеяла чары. Кэти начала работать летом, а затем переехала в собственную квартиру. Мы бывали у нее в гостях, но теперь все уже было иначе, совсем не так, как раньше.

Когда мне исполнилось двадцать, я не так уж часто виделась с тетей и двоюродной сестрой. И, конечно же, не делилась с ними большинством из захватывающих потрясений своей жизни. Мы отправляли друг другу открытки на Рождество и общались на общие темы, но когда мы с Клэр переезжали через всю страну в Мэн, мы решили совершить паломничество и в дом тети Джуди. Она встретила нас с распростертыми объятиями.

Я всегда думала, что мою вязальную родословную можно проследить только по маминой линии вплоть до моей бабули, но теперь узнала, что моя «другая» бабуля – мама тети Джуди, она настаивала, чтобы ее называли не иначе как «бабушка», – тоже умела вязать.

Она была скрипачкой, а ее муж – композитором и дирижером. Они познакомились в Истменской школе музыки, в той же самой, где спустя тридцать лет познакомились мои родители. Когда они только поженились, мой дедушка работал на радио, подбирал музыку для радиопередачи «Буффало Билл», а моя бабушка играла на скрипке в филармоническом оркестре Буффало. Это было начало 1930-х годов, когда женщины почти не работали вне дома и, конечно же, не выступали в оркестрах. Бабушка была одной из немногих дам, которые это делали, так она и служила тридцать семь лет первой скрипкой в симфоническом оркестре Батл-Крик.

Но вернемся снова в Буффало. Иногда во время репетиций дирижер зацикливался на одной из частей концерта, и в результате некоторые музыканты сидели без дела. Моя бабушка не тратила время зря, она доставала крошечный свитер, который вязала, скорее всего, для моей тети, и провязывала тихонечко несколько рядов. Но дирижер заметил. Он посмотрел сначала на нее, потом на вязание и смотрел до тех пор, пока она наконец не убрала его прочь. После репетиции дирижер подошел к ней. «Миссис Паркс, – произнес он с сильным венгерским акцентом, – чем это вы там сейчас занимались?»