© Николай Анатольевич Кудласевич, 2018
ISBN 978-5-4483-5233-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Слушайте, давайте на чистоту. Мы все не терпим наносного, не сущностного, так почему тогда литература должна быть такой? Разве не должна она быть гипсовым слепком эпохи, четко впечатав в свои строки каждый изгиб сути? Поэтому дальше всего пару слов о том, что вы будете читать:
— Мои герои ругаются матом, потому что это общественная норма.
— Мои герои неудачно шутят, потому что не каждая даже ваша шутка удачная.
— Мои герои совершают ошибки, в том числе и не фатальные.
— Мои герои тоже не могут найти нормальных тем для разговора.
— Мои герои тоже не совсем понимают, чего хотят от своей жизни.
В общем, эта книга про вас. Если нет — закройте ее: грешно тратить время на не близкое.
Тоска и ненависть.
Тоска и ненависть привели меня сюда, в место, где собственная безнадежная беспомощность сливалась с самым красивым серым беларуским небом, увеличивая объемы излучаемого страха. Пыточными каплями по макушке методично бил вопрос: «Как? Как? Как? Как же сделать задуманное, чтобы не пострадали другие? Как? Как? Как?» Сейчас это самый сложный вопрос, причем техники, а не морали.
Вооруженные пограничники подходили все ближе и ближе, последовательно проверяя паспорта каждого пассажира этого поезда. Только невозмутимо простяцкая физиономия может спасти от их подозрений. Но у меня другая цель: нацепив маску голосующего досрочно, отправил взгляд наиграно блуждать по купе, избегая зрительного контакта абсолютно со всеми. Все тело уже взмокло от пота.
Один из погранцов нагло плюхнулся рядом и стал по очереди брать паспорта соседей, проводить последнюю страницу на портативном сканере и, сверяя лица владельцев с видавшими виды фотографиями, отдавать обратно. В мою очередь процедура дополнилась фразой:
— Пожалуйста, за мной на персональный досмотр. С вещами.
Сердце остановилось — все вдруг стало ясным и безмятежным, как на последних ступенях перед Раем. Рука в кармане сжала пистолет. Тело было спокойно, словно побережье перед ураганом.
«Главное, чтобы они потом нашли записку с маленьким приветом Боре».
Пограничник остановил проверку, заиграл скулами, пошел за мной вслед по коридору вагона. У него жена, дети, ждущие по воскресеньям его редкого визита родители. Как и у всех, кто ждал нас на выходе из вагона.
Да, действительно нескучный финал!
Глава 1. Исповедь Максима Игнатьевича Наумовича
Меня зовут Макс, и я стал жертвой собственных моральных принципов. Я теряю свое Я, растворяясь в морали, совести и ответственности за интересы других людей. Быть честным, думать о каждом, никому не сломать жизнь и никого не оставить несчастным. Я могу существовать только так, но это возможно только в теории. Поэтому несчастлив я. Да и нельзя быть счастливым с такой хорошей памятью.
Мне 22, и я спиваюсь. Это единственное, что я могу делать, не задевая в негативном ключе чужое личное пространство. Я смотрю на людей и вижу, что они хотят быть счастливыми, и очень стараются такими стать. Но как можно быть счастливым, если в мире нет смысла жизни? Все, что можно предложить в ответ — это отдушина, симулякр смысла. Его нет и придумать достойной замены нельзя. Заполняя жизнь отдушинами, забивая каждую свободную минуту, чтобы просто не вспоминать об этом, они строят свою жизнь вокруг слова «некогда».
Может и надо бы проблеваться, да некогда.
У меня меланхолия, а это признак хорошей жизни. Ведь когда ты действительно на дне, то любая секунда промедления несет смерть. Моральные принципы душат меня, и уже придушили настолько сильно, что я боюсь хотеть чего-то по-настоящему. И меня не страшит одиночество, потому что я не боюсь себя. Я один не потому, что не уверен в себе, а потому, что не уверен, есть ли у меня право брать ответственность за жизнь и чаяния другого человека. Страшно представить, скольких безразличных людей мне было бы легко сделать счастливыми, но для этого нужно посвятить кому-то одному из них жизнь.
— Кого бы сделать счастливым? — спрошу я вас.
— Попробуй себя, — ответите вы.
— Нет, так не интересно, — отвечу я.
Настойчиво ищу того, кого бы сделать счастливым. Глупого, умного, бедного, богатого, нищего душой, проклятого, обласканного, мужчину или женщину, неважно кого. Даже Дьявол имеет право на счастье. От тоски и ненависти хочется кого-то осчастливить и спастись.
Глава 2. Исповедь Павла Леонидовича Юневича
Я просто обожаю свою жизнь. Нет, я серьезно! У меня никогда не было нерешаемых проблем, не было тяжелых болезней, нужды и, что странно в Беларуси — зависти к ближним. Миллиарды не могут похвастаться красотой, молодостью, острым интеллектом, чувством юмора или тонкой самоиронией. А я могу.
Что касается молодых самок, то с ними проблем тоже не существует. Если вам очень интересно, то с 15 лет. Никому из них я не принадлежал долго, но в душу запал навсегда, это уж точно. Одна из них так и сказала: «Мне кажется, у меня что-то запало в декольте». Свое «это был я» получилось сопроводить тогда эффектным уходом вдаль.
Может показаться, что я мразь, но это не совсем так. Просто я живу в свое удовольствие, по своим принципам и ощущениям: ухожу, когда не держат; не прихожу, когда не ждут; ну и все в таком роде. Гедонист я, короче.
