Загадки казацких характерников - [40]
Вторично пластунам пришлось встретиться с ниндзями и самураями уже в 1904–1905 гг. во время российско-японской кампании, которая и поныне является огромным белым пятном в российской историографии. О ней очень не любят вспоминать московские историки. Ведь она показала гнилость и отсталость царского режима, закончилась громким поражением и привела к революции 1905–1907 гг. в России. В этой войне с японцами участвовали шесть пластунских батальонов кубанского войска, 7-й, 8-й, 9-й, 10-й, 11-й, 12-й и конные пластуны в составе Кавказской дивизии генерала Орбелиани, 1-го Екатеринодарского имени кошевого Харка Чепиги и 1-го Уманского имени Антона Головатого полков, а также 2-го Урупской полка первой Кубанской казачьей батареи. Кроме того, много пластунов было приписано в Забайкальское, Амурское, Уссурийское (они составляли там до 30 % личного состава) казачьи войска. Знаменитый позже пластунский генерал Иван Гулыга из станицы Незамаивской на Кубани служил старшим адьютантом штаба Приамурского военного округа, а во время боев с японцами руководил штабом Уссурийского казачьего отряда, позже командовал Хунтунским пехотным полком (112, 179). Сами кубанские пластуны считали Ивана Гулигу мудрецом и волшебником (характерником) (104, 34). Именно Гулиге принадлежит знаменитое выражение — приказ полевым санитарам и врачам: «Раненого пластуна не переворачивать без надобности, ища входную и выходную рану, — входящих ран в спину у пластунов не может быть!»(104, 58).
После очередного поражения под Ляоляном было решено сформировать вторую маньчжурскую армию, в которую должно было войти шесть пластунских батальонов (9, 54–55).
Пластуны в бою. Рисунок периода российско-японской войны.
Вербовались пластуны и в т. н. отряды пограничной стражи, которые состояли из казаков. Так, в докладе военному командованию еще в 1904 году предлагалось создание пластунской сотни для переброски в Порт-Артур, мотивируя это тем, что пластуны «как прекрасные разведчики могут принести огромную пользу для крепости». Туда предлагалось принимать и конных казаков, служивших в охранной страже в Маньчжурии (если при мобилизации конных частей у них будет избыток) (326). Ведь в то время в пограничной страже КВЖД служило много кубанских пластунов. Особенно заботился об этом командующий войсками Приамурского военного округа и наказной атаман Приамурских казачьих войск генерал-адьютант Николай Петрович Линевич (потомок украинского казацкого рода с Черниговщины). Ведь еще во время турецкой кампании 1877–1878 гг. в Закавказье, при штурме горы Столовой, именно пластуны-охотники спасли его, тогда еще молодого штабс-капитана Ленкоранского полка от турецких рук (63, 166). Кроме того, пластуны, как правило, были командирами и инструкторами т. н. «команд охотников», которые были почти в каждом полку. Эти команды были введены в московской армии в 1886 году, с целью поставить пластунские методы подготовки воинов и ведения войны на конвейер. Известный писатель Владимир Гиляровский (внук черноморского казака Петра Усатого), который во время русско-турецкой войны был приглашен пластунским атаманом Лешком в одну из таких охотничьих команд, оставил интересные воспоминания о своей службе среди пластунов. Вот как она формировалась: «… в самом начале выстроили отряд и вызвали желающих умирать, таких, кому жизнь не дорога, всех готовых идти на верную смерть, еще и предупредили, что ни один охотник — пластун родины своей не увидит. Много их перебили за период войны и все-таки охотники находились. Зато жизнь у них вольготная, одетые кто во что, шапок перед начальством не ломают и крестов им за отличие больше дают» (63, 157). А вот как он описывает саму службу: «Весело жили. Каждую ночь или в секретах и в разведке под самыми вражескими позициями, то за позиции проберемся, то часового особым приемом пластунским бесшумно снимем и быстренько в отряд доставим для допроса» (63, 159). Этот особый пластунский прием заключался в том, что двое пластунов одновременно наскакивали из засады на часового, один наносил предплечьем руки удар по горлу и зажимал его под локтем, а другой рукой захватывал руку врага. Другой пластун хватал за вторую руку и ноги часового, поднимал его, тогда они несли его куда им надо. При хорошей натренированности пластуны могли, буквально, выдернуть часового из вражеского строя и никто ничего не успевал заметить. Другой прием выполнял пластун в одиночку: он подкрадывался к часовому из-за спины, хватал его за ноги ниже колен, валил на землю, ошеломлял, выскочив обеими ногами на спину, обезоруживал и связывал. Часового, стоявшего на валу, пластуны захватывали еще более оригинальным способом — стягивали с вала крюком» (18, 78).
Члены охотничьей команды Порт-Артура. Фотография времен российско-японской войны.
Был еще один специфический прием, который назывался «на махинку», то есть на силу. Пластун подскакивал к часовому, хватал рукой за горло, набрасывал себе за спину, сжимая горло и сонную артерию, через несколько секунд враг терял сознание и пластун спокойно мог связать его и отнести в лагерь. Пластуны владели собственными приемами быстрого связывания пленных: иногда, не имея с собой веревки, пластун мог «привязать» пленного палкой к дереву или просто к колышку, вбитого в землю так, что освободиться без посторонней помощи было невозможно. У пластунов был свой особый способ связывания пленных — они заламывали врагу руки за спину и стягивали шнурком только большие пальцы, а потом тем же шнурком связывали четырех вояк вместе. Такая кучка пленных была очень послушной и не требовала много караульных. Под Севастополем таким способом захвата пленных был поражен даже французский главнокомандующий маршал Канробер (18, 78).
