Задание - [32]

— Куда? — спросил Шиндорга.

— Сыпьте в уголок.

Вслед за всеми Леденцов развязал рюкзак и вытряхнул содержимое. Карбюраторы, свечи, поршневые кольца, прокладки… Спидометры, зеркала, «дворники», приемник… Кто-то даже коленвал приволок. Наверняка все краденое, видно, что детали и приборы выламывали впопыхах. Приемник вырван «с мясом».

— Ни себе фига! Спасибо, мужики. Если на свалке попадутся еще и колеса, то катите сюда.

Слово «свалка» Мочин выделил, сказав его громко и твердо, чтобы никто не сомневался: запчасти со свалки. Шито белыми нитками. Он внушал ребятам, что якобы не знает о происхождении товара. А коли не знает, то нет и скупки краденого. И Леденцов подумал, что этот человек столь же хитер, сколь и силен. Чувствуют ли это ребята? Когда они успели наворовать деталей? Видимо, еще до него, иначе бы пригласили. Интересно: сколько он заплатит?

— Мужики, возляжем? Эй, Крошка!

Леденцов не сразу приметил еще одного человека — худенького подростка в спортивной шапочке и лыжном костюме. Крошка бросился к приземистому ящику, похожему на ларь. Мочин толкнул приваленный к стене громадный рулон, и тот мягко упал на пол.

Леденцов огляделся.

Помещение — метров пятьдесят, сплошной бетон, на потолке солнцем горит лампа ватт в двести. Не то бункер, не то цех. Но стены украшены: как изделия абстракционистов висели до самого потолка масляные фильтры, диски сцепления, фары, цепи, гаечные ключи… А меж ними неожиданная и яркая краска. Неужели фрески на бетоне? Тигриная морда, бутылка шампанского, обнаженная женщина, лик Христа… Леденцов вертел головой, не понимая, чем завораживают эти стены. Неужели живописью? Скорее, контрастностью: женское тело, а рядом натуральная шестеренка.

— Ложись! — крикнул Мочин так, что по бетонным стенам пробежал звон.

Леденцов со всеми повалился на раскатанный спортивный мат. Легли полукругом. В середине оказались собранные Крошкой глиняные миски с зеленым луком, кислой капустой и солеными огурцами. Черный хлеб порезан скибками, как порублен топором. Вилки алюминиевые, кривые. Граненые стаканы не то мутного стекла, не то грязные.

Мочин сорвал винт с бутылки водки и разлил до донышка всем поровну. И Крошке, легшему с ним рядом. Сколько этому Крошке, лет четырнадцать-пятнадцать?

— Опростимся, мужички. — Мочин поднял стакан. — Вкусим за умных!

— Умные — это какие? — спросил Леденцов подурашливее.

— Умный кушает шницель, а дурак горчицу.

И Мочин оглядел его своим проворным взглядом, как обшарил.

— Тогда мы дураки: кушаем капусту…

— Это кто? — изумился Мочин, указуя на Леденцова стаканом.

— Это Желток, — объяснил Бледный.

— Я так и подумал, — удовлетворился Мочин.

Выпили торопливо, захрустев огурцами. Леденцов оглядел своих шатровых. Бледный от сосредоточенности еще больше заострился лицом, Шиндорга смотрел на Мэ-Мэ-Мэ с откровенным подобострастием. Но Грэг жевал капусту рассеянно. Ирка же не спускала глаз с него, с Леденцова.

Что для них этот Мочин? Кто он? Чем держит? Видимо, за краденые детали платит хорошие деньги.

— Сколько он даст «бабок»? — шепнул Леденцов Ирке.

— Ни рубля.

— Тогда к чему канитель?

— Он хайлафист.

— А на полу водка с капустой?

— В этом верхний шик…

— Не секретничать! — приказал Мочин, добавив, видимо, для новенького: — Умный тот, кто умеет крутиться.

— В какую сторону? — полюбопытствовал Леденцов.

— А вот кто не знает, в какую сторону крутиться, тот натуральный дурак.

Шиндорга хихикнул. Улыбнулся и Бледный. Грэг вяло жевал, прислушиваясь к разговору. Ирка дышала прямо ему в ухо.

— Может, я и дурак, — прикинулся Леденцов, пробуя догадаться, кто этот человек для ребят.

— Сейчас проверим. Дуся спросила: почему в бане все равны?

— В женской?

— Зачем в женской?

— Так ведь спросила Дуся…

— У меня такая присказка. Ну, почему в бане все равны?

— Потому что голые…

— Потому что начальство моется в сауне, — усмехнулся Мочин.

— Значит, я дурак, — признал Леденцов.

Водка ударила в голову неожиданной ясностью, будто промыла мозги…

Где же предел потаканию? Сперва золотые часы, теперь запчасти. Пьет с ними. Так и в соучастники попасть недолго. У этого Мочина статья чистая — скупка краденого. Пожалуй, скупки нет, поскольку денег он предусмотрительно не платит. Впрочем, почему скупка? Он же сам слышал его слова про колеса — «катите сюда». Классическое соучастие в форме подстрекательства. Плюс спаивание несовершеннолетних.

Но почему ребята бегут к нему телятами? Ирка и Бледный с характерами, Грэг не дурак… Ага, Мэ-Мэ-Мэ — хайлафист, человек высшей, или высокой, жизни. Но в чем она и где? В бетонной коробке? В капустке с лучком? Не нагрянуть ли сюда завтра утречком пораньше, пока целы запчасти? И что? Отдать всех под суд? Убедить и перевоспитать этим? В сущности, силой?

Мочин откуда-то из-за спины вытянул балалайку. Ну да: водка, лук, кислая капуста — тут без балалайки что хлев без коровы. Неужели ребятам интересно? Еще бы, если Мочин брякнул по струнам и запел:

Отпотел на стройке лето,

Не жалел ни ног, ни кед,

Заработал на газету

И на комплексный обед.

Леденцов опасался, что хозяин выставит еще бутылку, но он швырнул балалайку в инструменты и поднялся.