Зачем России Европа? - [44]

Первый был сформулирован знаменитым «белым генералом» Михаилом Скобелевым: «Путь к Константинополю должен быть избран теперь не только через Вену, но и через Берлин». Второй принадлежал Сергею Шарапову: «Самодержавие окончательно приобрело облик самой свободолюбивой и самой желанной формы правления». Последний был основан на «открытии» популярного и в наши дни Михаила Меньшикова, «великого патриота» и «живоносного источника русской мысли», по выражению нашего современника, известного писателя-деревенщика Валентина Распутина. Состояло открытие в том, что «входя в арийское общество, еврей несет в себе низшую человечность, не вполне человеческую душу».

Понятно, что пришлось «третьим» отречься от всего идейного арсенала, доставшегося им от второго поколения. Их воинственность, то, что именовал Соловьев «национальным кулачеством», зашкаливала, все больше напоминая полубезумное фанфаронство николаевских идеологов накануне Крымской войны. Вот образец. «За самобытность приходилось еще недавно бороться Аксакову, — восклицал Шарапов, — какая там самобытность, когда весь Запад уже успел понять, что не обороняться будет русский гений от западных нападений, а сам перевернет и подчинит себе все, новую культуру и идеалы внесет в мир, новую душу вдохнет в дряхлеющее тело Запада». Но главное было даже не в этом. Повторяя давнюю ошибку Ивана Грозного, совершили «третьи» самоубийственный для России

«ПОВОРОТ НА ГЕРМАНЫ»

Еще для Достоевского воплощением всех европейских зол была Франция. Ей пророчил он мрачное будущее: «Франция отжила свой век, разделилась внутренне и окончательно сама на себя навеки... Францию ждет судьба Польши и политически жить она не будет». Что же до Германии, руководимой Бисмарком, «единственным политиком в Европе, проникающим гениальным взлядом своим в самую суть вещей», то все симпатии Достоевского были на ее стороне. Тем более, «что Германии делить с нами? Объект ее все западное человечество. Она себе предназначила западный мир Европы, провести в него свои начала вместо романских и впредь стать предводительницею его, а России она оставляет Восток. Два великих народа, таким образом, предназначены изменить лик мира сего».

Если эта тирада напомнит кому-нибудь грядущий пакт Молотова-Риббентропа, то не забудем, что речь тогда все-таки шла не о нацистской Германии. А о цинизме что ж, славянофилы они славянофилы и есть, даром что ли покинул их Соловьев? Важно здесь для нас одно: к Германии Достоевский относился более чем дружелюбно. Леонтьев предлагал даже использовать Германию для уничтожения «худшей из Европ», ибо именно "разрушение Парижа облегчит нам дело культуры в Царьграде".Итог подвел Данилевский: "Россия — глава мира возникающего, Франция —представительница мира отходящего«.В этом все без исключения гранды второго поколения были едины.

И вдруг возникает Сергей Шарапов, совсем молодой еще в конце 1880-х человек, но уже редактор Русского голоса и издатель влиятельного Московского сборника, и переворачивает все их приоритеты вверх дном: «В предстоящей мировой борьбе за свободу арийской расы, находящейся в опасности вследствие агрессивной и безнравственной политики Германии, последняя должна быть обезврежена». Поворот, согласитесь, ошеломляющий. Обоснование тоже: «французы уже пережили свою латинскую цивилизацию. [А поскольку] блестит луч с Востока, греет сердце, и это сердце доверчиво отворяется, то зла к нам во Франции мы больше не встретим».

А вот «Германия — другое дело. Позднее дитя латино-германского мира, не имеющее никаких идеалов, кроме заимствованных у еврейства, не может не ненавидеть новую культуру, новый свет мира». Как видим, «обезвреживание» Германии тоже оказалось для «третьих» частью всемирной борьбы против еврейства, во главе которой и предстояло стать «новому свету мира». Теперь понятно? «Не в прошлом, свершенном, а в грядущем, чаемом, Россия — по общей мысли славянофилов — призвана раскрыть христианскую правду о земле». И звучала эта правда отныне как «Россия против еврейства».

ОБЛИК ГРЯДУЩЕГО

Я так много говорю о Шарапове потому, что именно он, единственный из «третьих», оставил нам исчерпывающий ответ на вопрос, поставленный в начале этого текста, своего рода программу своего поколения: Я хотел в фантастической форме дать читателю практический свод славянофильских мечтаний, показать, что было бы, если бы славянофильские воззрения стали руководящими в обществе. Называется роман «Через полвека», опубликован в 1901 году. Вот что, по мнению «третьих», ожидало Россию после того, как Германия будет «обезврежена».

Москвич 1951 года встречается с человеком из прошлого и отвечает на его недоуменные вопросы.

«— Разве Константинополь наш?

— Да, это четвертая наша столица.

— Простите, а первые три?

— Правительство в Киеве, вторая столица Москва, третья — Петербург».

Внешне автор словно бы следует предписаниям Леонтьева: и Константинополь наш, и правительство в Киеве, но смысл, душа леонтьевского предписания — «отдать Германии петровское тусклое окно в Европу и весь бесполезный и отвратительный наш Северо-Запад за спокойное господство на юге, полном будущности и духовных богатств» --- утрачены. О превращении Петербурга в «балтийскую Одессу» и «простой торговый васисдас» речи нет. Духовные богатства автора не волнуют, были бы территориальные. Тут он красноречив сверх всякой меры. Каковы же границы будущей России?