Зачем России Европа? - [37]

Хорошо, забудем на минуту про Европу: слишком болезненная для Гумилева и его «патриотических» поклонников тема (недоброжелатель чего доброго скажет, что из неприязни к Европе он, собственно, и придумал свою гипотезу). Но что может помешать какому-нибудь японскому «патриоту» объявить, опираясь на рекомендацию Гумилева, 1868-й годом рождения нового японского «этноса»? Ведь именно в этом году «страстный гений» императора Мейдзи вырвал Японию из многовековой изоляции и отсталости – и уже полвека спустя она разгромила великую европейскую державу Россию и еще через полвека бросила вызов великой заокеанской державе Америке. На каком основании сможем мы, спрашивается, отказать «патриотически» настроенному японцу, начитавшемуся Гумилева, в чудесном извержении биосферы в XIX веке именно на его страну?

Но ведь это означало бы катастрофу для гумилевской гипотезы! Он-то небо к земле тянул, не остановился перед самыми невероятными историческими манипуляциями, чтобы доказать, что Россия САМЫЙ МОЛОДОЙ в мире «этнос». А выходит, что она старше, на столетия старше не только Европы, но и Японии. Но и это еще не все.

КАПРИЗЫ БИОСФЕРЫ

Читателю непременно ведь бросится в глаза странное поведение биосферы после XIV века. По какой, спрашивается, причине прекратила она вдруг свою «пассионарную» деятельность тотчас после того, как подарила второе рождение Руси? Конечно, биосфера непредсказуема. Но все-таки даже из таблицы, составленной для читателей самим Гумилевым, видно, что не было еще в истории случая столь непростительного ее простоя – ни единого извержения за шесть столетий! У читателя здесь выбор невелик. Либо что-то  серьезно забарахлило в биосфере, либо Гумилев ее заблокировал из «патриотических» соображений. Потому что, кто ее знает, а вдруг извергнется она в самом неподходящем месте. На Америку, скажем. Или на Африку, которую она вообще по непонятной причине все 22 века игнорировала.

А серьезно говоря, трудно привести пример, где бы и вправду сработала гумилевская теория этногенеза. Ну, начнем с того, что арабский Халифат просуществовал всего два столетия (с VII по IX век), даже близко не подойдя к обязательным для этногенеза пяти «фазам», по 300 лет каждая. То же самое и с Золотой Ордой – с XIII по XV век. А гунны так и вовсе перескочили прямо из «фазы энергетического перегрева» в «фазу обскурации» -- и столетия не прошло. А то, что произошло с Китаем вообще с точки зрения гумилевской гипотезы необьяснимо: умер ведь в XIX веке, вступил в «фазу обскурации» -- и вдруг воскрес. Да как еще воскрес! Не иначе как биосфера – по секрету от Гумилева – подарила ему вторую жизнь, хотя гипотеза его ничего подобного  не предусматривает.

Так что же в итоге? Чему следовало «пьянить всю страну» в 1992-м? Что должно было  оставить после себя (но не оставило) «единственно серьезную историческую школу»?  Смесь гигантомании, наукообразной терминологии и «патриотического» волюнтаризма? Увы, не прошло Гумилеву даром его роковое советское раздвоение. В этом смысле он просто еще одна жертва советской изоляция от мира.  Печальная судьба.

Source URL: http://www.diletant.ru/articles/19925796/?sphrase_id=766659

* * *

Александр Янов: Альтернатива большевизму

05 ноября //14:58

Этим очерком завершается осенняя сессия нашего курса истории русского национализма. И с нею его дореволюционный цикл. Предмет зимней сессии: русский национализм в СССР. Предполагаемое ее начало 15 января 2014. Спасибо всем участникам наших дискуссий. Надеюсь, что во во втором цикле они будут еще интереснее. Особенно для тех, кто возьмет на себя труд подготовиться к ним, перечитав дискуссии первого цикла.

МОГЛИ ЛИ БОЛЬШЕВИКИ НЕ ПОБЕДИТЬ В 1917?

Ситуация, сложившаяся в России после падения в марте 1917 монархии ничем не напоминала ту, довоенную, о которой мы так подробно до сих пор говорили. Тогда страна колебалась перед бездной, а в марте семнадцатого, после почти трех лет бессмысленной и неуспешной войны, бездна разверзлась. Можно ли еще было удержать страну на краю? Существовала ли, иначе говоря, альтернатива жесточайшему национальному унижению Брестского мира, кровавой гражданской войне, голоду и разрухе военного коммунизма, «красному террору», всему, короче, что принесла с собою Великая Октябрьская Социалистическая? Опять приходится отвечать двусмысленно: да, в принципе альтернатива Катастрофе существовала еще и в семнадцатом, по крайней мере, до 1 июля, но реализовать ее оказалось, увы, опять-таки, как и в 1914, некому.

Как это могло случится? Честнее спросить, как могло это НЕ случится, если даже такой блестящий интеллектуал – и замечательно искренний человек, -- как Николай Бердяев писал: «Я горячо стоял за войну до победного конца и никакие жертвы не пугали меня...Я думал, что мир приближается путем страшных жертв и страданий к решению всемирно-исторической проблемы Востока и Запада и что РОССИИ ВЫПАДЕТ В ЭТОМ РЕШЕНИИ ЦЕНТРАЛЬНАЯ РОЛЬ»? Сопоставьте эту темпераментную тираду с сухой статистикой: к концу мая уже два миллиона (!) солдат дезертировали из действующей армии, не желая больше слышать о войне до победного конца. Да, солдаты расходились по домам, но правительство-то разделяло энтузиазм Бердяева. В особенности насчет «центральной роли России».