Зачем мы стареем. Наука о долголетии: как продлить молодость - [40]

На этом механизме основаны наш иммунитет и вакцинация. Адаптивная иммунная система действует до того ловко, что повторных вторжений мы даже не замечаем. Точнее – не замечаем, пока не состаримся. Потому что, как уже говорилось, все средства защиты нашего организма изнашиваются с возрастом и мелкие нарушения копятся по всей вертикали управления, пока не приведут к серьезному ослаблению иммунитета.

В предыдущей главе я упоминала дендритные клетки – это часовые, которые моментально активируют адаптивную иммунную систему в случае вторжения. Для этого дендритные клетки берут пробы организмов-захватчиков и передают их В- и Т-лимфоцитам – пехоте адаптивной иммунной системы, ждущей своего часа в «казармах» лимфатических узлов. Тогда В- и Т-лимфоциты конструируют свое специализированное вооружение.

Николич-Зугич в своей аризонской лаборатории изучает взаимодействие часовых с клетками адаптивной иммунной системы. С возрастом, отмечает он, «дендритные клетки, если на них внимательно посмотреть, забирают меньше материала микробов. Из-за этого подготовка Т-клеток очень слаба: дендритные клетки не были по-настоящему активированы, чтобы обеспечить Т-клетки достаточным количеством молекул захватчика. И они также не производят достаточно прочих полноценных факторов и молекул, которые Т-клеткам нужно увидеть, чтобы ринуться в бой».

Таким образом, клетки-часовые старых людей довольно плохо справляются с разведкой. В свою очередь, численность адаптивных иммунных клеток (и В, и Т) после долгих лет страдает от многократной стимуляции и размножения, их теломеры укорачиваются, и в конце концов клетки погружаются в дряхлое забытье. В «казармах» остается не так много наивных, необученных клеток, готовых реагировать на новые опасности. Вяло стимулируемые и стареющие В-клетки производят скверные антитела, а пожилые Т-клетки с трудом собирают под знамена обученных солдат. В то же время небольшие резервы специализированных Т-клеток в «казармах» начинают терять память, что делает нас все более уязвимыми для захватчиков. Иногда старые враги пользуются возможностью реванша, и я узнала это на собственном опыте.

Мне было девять лет, когда родители взяли в аренду фургон, чтобы всей семьей провести каникулы, путешествуя по Ирландии. То было нелегкое для нас время: мой отец, врач-специалист по тропическим заболеваниям, ждал очередной командировки. Мы только недавно вернулись из Борнео, где прожили три года, и не знали, куда нас занесет его следующее назначение. У отца на шее выскочил сердитого вида фурункул, а через два дня моя младшая сестра с ног до головы покрылась мокнущей сыпью. Та же участь через пару дней постигла и нас со старшей сестрой. Это была ветрянка. Смутно помню, как в фургоне теснились четверо больных людей и один измученный здоровый, и две недели подряд лил дождь, – каникулы получились так себе.

Перемотаем на 40 с лишним лет вперед: я в самолете, лечу в Белград, где должна представить отчет о ВИЧ/СПИД для ВОЗ – Всемирной организации здравоохранения. Мне неспокойно и неуютно – странная, нервная боль в районе талии, высыпали пузырьки, кожа раздражена. Это опоясывающий лишай.

Что общего у этих двух болезней, так далеко отстоящих друг от друга во времени? Вирус ветряной оспы (Varicella zoster), причина ветрянки, способный оставаться в нервных клетках после первоначального заражения, спящий там и сдерживаемый здоровой молодой иммунной системой. Когда с годами или из-за стресса эта система слабеет, никнет и иммунный надзор, и тогда вирус вырывается из клеток и добирается до нервных окончаний в коже, – отсюда и опоясывающий лишай.

Однако есть гораздо более предсказуемые угрозы для пожилых людей – такие, как сезонный грипп. Вирус гриппа стреляет с двух рук: старики не только особенно легко подхватывают эту заразу, но зачастую еще и слабо реагируют на вакцинацию, которая подготовила бы адаптивную иммунную систему к вторжению и научила бы ее разработке нужного вооружения. Да и защитное действие вакцины в старом теле длится не так долго, как в молодом, из-за угасающей памяти лимфоцитов. Когда вирус в очередной раз выходит на сцену, люди старше 75 лет заражаются им почти вдвое чаще тех, кому меньше 65, и каждый третий из них попадает в больницу с осложнениями, опасными для жизни. «Только в США каждый год от гриппа умирают 30–40 тысяч человек, – приводит статистику Николич-Зугич. – И это только одна инфекция, которая особо угрожает пожилым, притом что 95 % жертв гриппа – это те, кому за 65».

Правда, люди моложе 65 лет редко оказываются из-за гриппа на больничной койке или умирают – если только они не практикуют ограничение калорий, добавляет Линда Партридж из Университетского колледжа Лондона, которую мы уже встречали в главе 7. Один из минусов этого диетического режима, который таким удивительным и загадочным образом замедляет старение стольких видов, включая наш, – то, что он глушит иммунную систему. А в реальном мире, вне контролируемых и обеззараженных лабораторий, это может быть смертельно опасно. «Животные в режиме ДО обычно хуже справляются с вирусами, – говорит Партридж. – Особенно хорошо изучен в этом плане грипп. И то же самое с людьми, которые добровольно ограничивают питание. Если они подхватят грипп, им не позавидуешь». К тому же, говорит она, у сторонников ДО не так быстро залечиваются раны. «Если есть риск травмы или инфекции, им обязательно нужно отъесться».