Забытый богом округ - [14]

— Мотька, вставай! Вставай говорю. — придушенным голосом вопил я, вцепившись в торчавшую из палатки ногу.

— Ты че? Времени час ночи, мы же договаривались… — заворчал сонный Мотя.

— Вылазь! Там кто-то есть. — зашипел я, на что Матвей высунулся наружу. По нему было видно, что он не врубается, что происходит.

— С чего ты взял? Приснилось, поди?

— Я не спал, блять! Там орет кто-то, поет так... как шаман. — до меня наконец-то дошло, где я слышал такое пение. По телеку, про Алтай была программа. — Ходит в лесу, смеется!

— Ты совсем уже? Смеется. Это над тобой волчок ржет. Серенький. Пришел кусь за бочок сделать. Может ветер, Горыныч? Птицы есть, сычи, они так орут, как будто смеются.

— Не думаю. — помотал я головой.

Матвей выругался и вылез из палатки со словами: «Не дашь поспать ведь. Я тебя тоже разбужу посреди... », но осекся и застыл, глядя в темноту. Его глаза расширились, в них читался испуг. Я глянул туда, куда смотрел друг и почувствовал, как противно слабеют колени. Метрах в пяти, едва освещаемый затухающим костром, стоял человек. Только это будто и не человек вовсе: из его головы росли… рога. Огромные, будто оленьи или лосиные. От страха я даже забыл как дышать, а Матвей уже пятился назад, к палатке. «Отвлеки его? » — шепотом попросил Мотя.

— Вы кто? Вам помощь нужна? — очнулся я наконец. Незнакомец молчал, не шевельнувшись. На долю секунды я подумал, что это лишь игра света и тени, но человек неожиданно поднял руки и начал совершать странные движения, словно потрясая кулаками в воздухе.. Тут же я услышал звук, как-будто ударили по огромному барабану – “ бэмммм! ”.

— Черт! — пробубнил Матвей.

— Че? Какой черт? Ты спятил? — а сам уже был готов поверить и в черта, и в кого угодно.

— Я не об этом. Это же реально шаман. Потревожили мы его. Щас я его засниму. — слабо пикнув кнопкой, Мотя направил камеру туда, где секунду назад еще стоял человек, но его уже было. Мы огляделись – снова пусто и тихо.

— Я вспомнил. Мне дед рассказывал такое. Я думал, это все страшные дедовы сказки…— друг говорил тихо, как будто боялся вспугнуть установившуюся тишину. — Мол, если шамана как-то задеть, то он может и наказать. Зря ты на том кладбище… — его перебил дикий звук за спиной. Мы резко обернулись.

Он стоял с другой стороны. Черный силуэт превратился в низкого, слегка сгорбленного старика, завернутого в какие-то шкуры. Его рога оказались головным убором из меха, бус и перьев. Лицо закрывала деревянная маска, древняя даже по виду – трещина на одной половине лица открывала белую кость внутри. Он снова пел, исторгал из себя дикую смесь звука и вибрации, от которой хотелось просто упасть и в ужасе свернуться калачиком на земле. Давило на уши, внутри все сворачило в узел. Я даже дернуться не мог. Застыл, как и Мотя. Бежать? Куда?. Казалось, что нас настигнут везде. Оставалось только смотреть.

Шаман начал медленно раскачиваться из стороны в сторону, потом его затрясло и он стал как-будто смазываться, растворяться на фоне темного леса, как фотография, сделанная в движении. Его стало быстро швырять то ближе, то дальше, я даже не заметил, как он вскинул руки и направил их на нас. С ближайших деревьев сорвались два темных пятна и ринулись к нам. Увеличиваясь в размерах, они превращались в больших птиц. Их когтистые лапы метили прямо в лицо, крылья хлопали, били в воздухе. Ужас, что накрыл меня, не поддается никакому описанию. Но, наконец-то, я отлип от земли. Дико завопив, я дернул Мотю за руку и ринулся бежать. Сквозь палатку, сломав и протоптав ее, распинывая рюкзаки и кусты. Даже не видел, что от рывка Мотька повалился и не может подняться. Я упал, встал и рванул дальше, ломая подлесок. Так и бежал, пока в глаз мне не заехала ветка. От боли пришел в себя. Понял, что я здесь один, бросил друга и вообще не понимаю, где нахожусь. Прислушался – Матвей выкрикивает мое имя где-то вдали. Пошел обратно, все еще прикрывая и растирая ладонью больной глаз.

Когда вышел к поляне со срубами, уже светало. Костер освещал ссутулившуюся фигуру, застывшую на бревне. Мотька сидел, держась за голову, уперев локти в колени. У меня аж уши от стыда запылали. Бросил друга одного. А тот обрадовался, что я живой. Мотя думал, что шаман забрал меня с собой, даже не заметил как я удрал сломя голову.

Мы быстро собрали палатку, покидали вещи в рюкзаки и тут же ринулись в сторону выхода из деревни. Мимо кладбища шли, стараясь смотреть только прямо, и все равно, краем глаза я успел зацепить чью-то фигуру, стоящую у столба шаманской могилы.

Шагал, пытаясь скосить глаза, чтоб посмотреть кто там. Зацепился ботинком за корень, торчащий откуда-то и упал. В глубокий снег. Пока барахтался, пытаясь подняться, нырнул пару раз лицом в ледяной сугроб. Кое-как поднялся на ноги и шагнул.. обратно в лето. По-прежнему вокруг был зеленый лес, занимался рассвет, а впереди топал Мотя, что-то бубня себе под нос и размахивая руками. Ругался, наверное.

— Что за хрень? – красные мокрые руки, одежда в снегу, на ботинках тают ледышки…— Моть! Ты глянь, что! Я в снег упал.

— Какой еще снег, кукухой поехал? Лето на дворе… — поворачиваясь, начал тот.