Забирая дыхание - [4]

Мама, открой дверь, выйди оттуда, улыбнись и скажи: «Все хорошо, мой мальчик. Не беспокойся, мы идем домой!»

Если это чудо и был в состоянии сделать какой-то человек, то только она.

— Матиас прождал четыре часа, но она так и не вышла.

Время встречи с доктором Герсфельдом уже прошло, но он об этом и не вспомнил. Ни одной секунды он не думал о клиенте, который, может быть, купил бы у него виллу стоимостью в три миллиона. Он даже не позвонил себе в бюро и не попросил перенести встречу. Он вообще ничего не сделал.

Мир перестал вращаться, время проходило, а он этого не замечал.

«Мама, пожалуйста, не покидай меня!»

За несколько минут до семи вечера доктор вышел и протянул ему руку. Матиас подумал о миллионах бактерий, которые, возможно, перешли на него, но потом отбросил эту мысль и сконцентрировался на лице врача, которое выглядело любезным и серьезным одновременно.

— Состояние вашей матери стабильное, — сказал врач. — У нее случился апоплексический удар, и она, похоже, несколько часов лежала на полу до того, как вы ее нашли. Это и создало проблему, поэтому нарушения, которые, вероятно, останутся навсегда, столь тяжелые. Я пока не могу с полной уверенностью ничего сказать, но думаю, что ваша мать в связи с этим больше не сможет передвигаться самостоятельно. Конечно, благодаря упражнениям это состояние можно улучшить, но полностью устранить невозможно.

— Это означает, что ей придется оставаться в инвалидном кресле?

Врач кивнул.

— И ей будет трудно говорить. Вполне возможно, что она будет многое понимать, но вы, вероятнее всего, не сможете с ней беседовать. Это тяжело, я знаю. Ваша мать будет нуждаться в полном уходе, но она жива и скоро снова будет с вами, она вернется домой. Я надеюсь, это хоть немного утешит вас.

Матиаса словно по голове ударили. Он стоял как в столбняке, уставившись на врача. Ему даже не удалось внутренне возмутиться, как-то восстать против происходящего.

— Господин фон Штайнфельд?

Матиас никак не отреагировал.

Врач тронул его за рукав.

— Вы должны быть сильным. Ради себя и своей матери. Она не должна чувствовать ваше отчаяние. Надежда — это то, что ей нужно больше всего.

Матиас слабо кивнул и тихо пробормотал:

— Да, спасибо, доктор.

Врач задумчиво посмотрел на него, и по его лицу промелькнула тень сочувствия.

— Вы можете в любое время звонить мне, если возникнут вопросы. Но это позже, когда пройдут две недели, поскольку ваша мать пробудет здесь как минимум еще столько. А потом будет видно. Возможно, прогноз окажется более точным и… положительным. — Когда Матиас поднял голову, врач увидел, что его глаза были полны слез, и добавил: — Идите домой, отвлекитесь, поговорите с друзьями или просто отдохните. Ваша мать сейчас спит. Сегодня вы уже ничего не сможете для нее сделать.

Он еще раз сжал руку Матиаса и удалился. Его распахнутый халат развевался, словно королевская мантия, когда он стремительно шел по коридору.

Матиас остался на месте и несколько минут ничего не видящим взглядом смотрел на матовое стекло двери, ведущее в отделение реанимации, словно раздумывая, не ворваться ли туда или хотя бы не разбить ли дверь.

Потом он повернулся и покинул больницу, прекрасно понимая, что этой ночью не пойдет домой и не будет спать ни минуты.

То, что случилось, изменило все. Ничего теперь не будет так, как раньше.

3

Он думал о матери так, словно она уже была мертва. Мысли крутились у него в голове, но при этом уложились всего лишь в несколько фраз, которые, словно карусель, вертелись в его мозгу: «Что я буду делать без нее? Ради бога, что же мне теперь делать?!»

Было ясно, что без матери он абсолютно беспомощен. Сможет ли он и дальше жить в доме, в котором провел всю жизнь и где все, действительно все, напоминало о ней? Может, лучше продать дом и купить квартиру в пентхаусе, с видом на город, с ресторанами, барами и магазинами прямо за дверью? Тогда ему не придется каждый день садиться в машину, чтобы поехать в театр или на концерт, да и среди огней города он будет себя чувствовать не таким одиноким.

Матиаса охватил ужас, когда он подумал о том, что придется столкнуться со страхованием на случай инвалидности (а есть ли оно вообще?), с сиделками, которые станут заботиться о матери, а значит, бродить по дому. Даже представить страшно!

Одна только Людмила, уборщица русского происхождения, которая приходила раз в неделю на восемь часов и убирала весь дом, беспрерывно что-то напевая себе под нос, достаточно сильно действовала ему на нервы.

Если бы мать умерла, это оказалось бы величайшей катастрофой, какую только он мог представить, но то, что она стала инвалидом, нуждающимся в уходе, ничуть не лучше. Не было ни малейшего проблеска света впереди. Он оказался в тупике.

Мать постоянно освобождала его от нудной писанины, и подобное делегирование мастерски удавалось ему также и на работе. Он был очень успешным маклером, он умел убалтывать клиентов на приобретение домов, которые те, собственно, и не собирались покупать, а когда он по-настоящему брался за дело, то ему удавалось даже среднего качества недвижимость превратить в объект вожделения клиента.