За журавлями - [10]
В середине октября в город приехал дядя Харитон, Авдеев и Тимохин отец. Привез им два мешка картошки.
— А с хлебом как, батя? — спросил Авдей.
— Что — с хлебом… Как было полторы десятины земли, так и осталось. Мосолов в пролетке разъезжает, грозится и последнюю землю отнять… Головачи мужиков в дугу гнут… Одним словом, хуже быть нельзя… Хлеба до нови не хватит.
— Так надо отобрать у Мосолова землю.
— А хто ж отбирать будет?
— Как — кто? Вы, мужики… Слыхал, что Ленин говорит? — Авдей достал из кармана шинели листовку и передал отцу. — Почитайте там… В случае чего, помощь подошлем… Тимофей вот с Федором стрелять научились…
В одну из октябрьских ночей вооруженный отряд рабочих и солдат собрался в депо.
— Товарищи, — тихо и торжественно сказал Малков. — Пришло важное сообщение: в Петрограде идут бои за свержение Временного правительства. С часу на час поступят новые вести… Нам ждать больше нечего. Задача ясная: взять под полный контроль станцию и почту. Арестовать всех видных эсеров и начальника земской управы Барышева. Щукина из города не выпускать. Все это поручаю Шарапову с его милицией, можно еще десяток красногвардейцев взять… Сам я с отрядом выступлю к железнодорожному мосту, встретим воинский эшелон, идущий на подмогу Керенскому из Барановичей, попробуем разагитировать…
— А с полицией что делать? — спросил кто-то.
— Полиция разбежалась, — засмеялись рабочие.
И тут вдруг подал голос, видно, оробевший Митрич.
— Фотий Спиридонович, — сказал он. — На кой ляд нам еще одна революция. Николашку, едрена-мухи, спихнули, штрафы отменили, мастера не рукоприкладствуют боле… Лучше синицу в руки, чем журавля в небе. Я так думаю… Мало ли что…
Рабочие зашумели, зацыкали на Митрича.
И тогда Малков ответил ему:
— Нет, Митрич, нам синицы мало. Мы за журавлями пойдем! Крестьянам землю, рабочим заводы и фабрики добывать!
Наутро Авдей, Тимоха и я, получив к винтовкам по две обоймы и по двадцать штук патронов россыпью, встали в строй нашего добровольного красногвардейского отряда… Так в наших краях началась Октябрьская революция…
МАЛЬЧИШКИ ИЗ БУБЁНОК
1
— Мам, — сказал Сенька, а в Тукове немецкие мотоциклисты.
— А ты почем знаешь? — строго спросила Елена Дмитриевна, возясь с самоваром у загнетки.
— С ребятами туда бегали… Наши за речку отступили, а мост взорвали.
— Я тебе сколько раз приказывала, — заругалась мать, — сиди дома. Неровен час… — Она не договорила, подошла к Сеньке и погладила его по голове небольшой жесткой ладонью. — Скоро, поди, и сюда прикатят, — вздохнула она. — Что делать-то с тобой будем?
Сенька молчал. Он вспомнил, как вот так же отец потрепал его по вихрам, уходя на войну. Потрепал и сказал: «Так и не успел подстричь тебя…» Это было в июле. В тот день над Бубёнками стояло жаркое солнце, и картофельная ботва на огородах цвела белыми и лиловыми цветками…
Сенька посмотрел в окно. Туча расползалась, чернела. Ветер утих. И вот крупными редкими каплями застучал дождь. Пыльная дорога стала рябая от этих первых тяжелых капель. Дождь замолотил еще чаще, и на дороге вдруг запрыгали горошины града. Было слышно, как стучат они по крыльцу, шуршат по мокрым листьям деревьев. Несколько горошин ударились в окно, и Сенька вопросительно посмотрел на мать: не разбил бы стекла.
— Целы будут, — махнула рукой Елена Дмитриевна и отошла к самовару. А Сенька опять вспомнил отца, вспомнил, как ходил с ним на Круглое озеро ловить золотистых язей. Случалось так, что в безмолвном рыбацком соревновании он, Сенька, налавливал рыбы больше отца. Тогда тот неподдельно сердился и ворчал:
— Ты носом-то потише шмыгай… Да удилищем по воде не хлестай, будто кнутом. Всю рыбу отпугнул.
— А я и не хлестаю, — отвечал Сенька и напрямик резал: — Обловил тебя, вот ты и сердишься.
— Цыплят по осени считают, — бросал отец и переходил с удочкой на другое место.
Вспомнил все это Сенька и взгрустнул, потому что очень скучал по отцу.
Град скоро кончился, но дождь бузовал не переставая.
Сели за стол, попили чай с вишневым вареньем, и Сенька пошел спать. Не спал долго: соображал, как бы завтра сбегать с ребятами в соседний колхоз и посмотреть, не пришли ли туда немцы. К деревне надо подойти со стороны Еловых гарей, а там ползком по оврагу…
Ночью Елена Дмитриевна, услыхав за окнами надсадный звук буксующих автомашин, разбудила Сеньку:
— Сеня, вставай, никак, немцы… Вот она, беда-то!
Утром Сенька не узнал Бубёнок. Грязные, облипшие глиной грузовики заполнили узкую улицу и закоулки Бубёнок. Мотоциклистов не было. У колодцев, в шинелях лягушачьего цвета, толпились солдаты, лопотали что-то по-своему, набирали и таскали воду к походным кухням. Из избы в избу, с двумя автоматчиками деловито сновал бывший продавец сельпо, косивший на один глаз, Абашкин. Он облюбовывал пригодные для офицеров квартиры. Если изба оказывалась подходящей, автоматчики выгоняли хозяев прямо на улицу или в сарай. Некоторых оставляли в холодных сенях. Точно по телеграфу, бабы передавали друг другу, что ночью немцы застрелили счетовода Злобина будто за то, что тот долго не открывал дверь, а может, еще за что, точно не знали.
