За секунду до взрыва - [58]

— Может быть, — проговорил Дэггет. Следующие несколько пасов выиграл Левин, потом удача перешла к Дэггету. — А что ты думаешь об этих уликах из машины?

— Что я об этом думаю? — Левин явно не знал, что об этом думать, и ждал какой-нибудь подсказки.

— Ну да, — сказал Дэггет. И замолчал. Не станет он ему подсказывать.

Левин немного помолчал.

— Коричневый волосок на спинке водительского сиденья упал с головы очень здоровой молодой женщины. Содержание жира говорит о том, что это натуральные волосы. Отлично. Наша Марианн Литл — брюнетка, так что это сходится. Рыжие волоски на заднем сиденье — парик; может, как раз он его и носил. Дагерти ведь упоминал рыжеволосого. Главные исполнители никогда сами не водят машину, стало быть, она сидела за рулем, а он скорее всего сзади. Там на обивке сиденья и пепел от сигареты остался. Кстати, тот же химический состав, что у окурков, которые ты обнаружил на парковке в Сиэтле. Палмэну нужны улики, по-моему, это вполне сгодится.

— Да, — сказал Дэггет, — и еще энбесол, свежие таблетки.

— Что еще раз подтверждает мою версию: он наделал себе хлопот с этим зубом, и теперь ему скорее всего понадобится врач.

— Согласен. Можешь записать лишнее очко в свою пользу.

При напоминании об очках они вернулись к игре. Левин снова выигрывал, и со значительным перевесом.

— Запиши-ка эти очки в пользу штата Огайо, — засмеялся он.

Дэггет начал выходить из себя. Этот Левин слишком хороший игрок. Он напряг все свои силы и внимание, но безрезультатно. Левин выиграл эту игру.

— Еще одну? — нетерпеливо спросил Дэггет.

— Давай, если ты действительно хочешь. — Левин сделал ударение на слове «хочешь». — Вот вы, мичиганские, все такие: не можете вовремя остановиться.

— Ах так! Вы, значит, такие самоуверенные. У вас, видите ли, чувство собственного достоинства. Вы, видите ли, такие независимые.

Дэггет кинул Левину мяч, поднял ракетку и отступил в угол, готовый отбить любую подачу соперника.

Он выиграл следующую игру и еще две подряд.

В понедельник его вызвали к Мамфорду.

— Ты на что это нацелился, Мичиган? Может, я могу чем-нибудь помочь?

Вступление было не совсем обычное и тем не менее не такое уж неожиданное в устах Ричарда Мамфорда, начальника отдела вашингтонского регионального отделения ФБР. Под его началом было 640 агентов, то есть отдел уступал по величине лишь нью-йоркскому. Более того, во многих направлениях деятельность ВРО пересекалась с другими территориальными отделениями, а их было всего пятьдесят пять. Так что порой полномочия Мамфорда были сравнимы с директорскими. В довершение ко всему Мамфорд был необъятных размеров и в то же время держался в прекрасной форме, что внушало к нему почтение, так же как и его невероятная самоуверенность, властный голос и манера как бы проникать глазами в душу собеседника. Глаза у него были пронзительно голубого цвета, как вода Средиземного моря. Лицо скуластое и плоское, как у боксера, и яркий загар, как у заядлого спортсмена-любителя. На голове — густая шапка волос; казалось, за пятьдесят с лишним лет они нисколько не поредели.

— Я нацелился на бернардовские детонаторы, сэр, — ответил Дэггет. — Это мое конкретное задание.

По площади кабинет Мамфорда равнялся небольшому полю для гольфа. Окна выходили на реку Анакостиа. По стенам стояли два огромных коричневых дивана, журнальный столик темного дерева, а в центре — невероятных размеров письменный стол девятнадцатого века. Как остров в океане толстого пушистого ковра. Стены украшали фотографии и старые картины в золоченых рамах. Этот кабинет никак не соответствовал прочим помещениям Баззард Пойнт, в большинстве своем серым и бесцветным, зато он, по-видимому, прекрасно отвечал натуре хозяина. Мамфорд чувствовал себя здесь вполне комфортно. Вот и сейчас сидел, вальяжно раскинувшись на диване. И диван, казалось, едва вмещал его крупную фигуру. Внешне Мамфорд напоминал доброго дядюшку. Дэггет знал, что большинство историй, которые о нем рассказывают, соответствуют истине, хотя обычно о людях такого масштаба рассказывают самые невероятные небылицы. Однако для Дэггета главным в Мамфорде было то, что на него можно было положиться — он встанет горой за любого, кому поверит, и будет до конца защищать то, во что поверит. Казалось, этот человек никогда и ни перед кем не испытывает страха. Говорили, что он высказывается одинаково свободно и откровенно, будь то в кабинете директора ФБР или на закрытом заседании подкомитета в сенате. И еще он был знаменит тем, что однажды осмелился сказать президенту, что его рейтинг падает: «Вы можете потерять голоса, сэр».

Сейчас во власти Мамфорда было или дать Дэггету карт-бланш, или снять с расследования; он мог сделать и то, и другое одним мановением руки.

— Этот новенький, Левин, с телефона не слезает, — сказал Мамфорд. — Он ведь под твоим началом работает? Расскажи, пожалуйста, что это за маршруты тебе понадобились?

— Мы просто ищем связи с шестьдесят четвертым. Вот и все.

— Но ведь голосование по «Эм-Эйр-Экспресс» еще не состоялось, насколько я знаю. Нам еще не отдали это расследование. Пока что оно в руках НСБТ, верно? Да и потом, ты в любом случае не должен заниматься шестьдесят четвертым, это не твое задание, и, насколько мне известно, ничто не указывает на его связь с «Дер Грундом». Это дело лос-анджелесской конторы. И ты со мной не финти, Мичиган. Мне сообщают, что факс на десятом этаже сегодня весь день так и выплевывает эти чертовы маршруты. На что конкретно ты сейчас нацелился? Мне нужно это знать. Спрашиваю Пола Палмэна — он ни черта не знает. Так вот теперь я спрашиваю тебя. Будь любезен ответить.